Амелия приоткрыла рот от удивления, поскольку всегда считала, что вдова хочет ее у себя видеть. Не то чтобы она нравилась вдове, просто та хотела, чтобы Амелия поспешила выйти замуж за ее внука, и, таким образом, могла бы начать выращивать маленьких Уиндхемов в своем животе.
— Это — вполне сносный предлог, — проворчала вдова, — но он, похоже, не работает. Где мой внук?
— Я не знаю, ваша милость, — ответила Амелия абсолютную правду. Когда он ее покидал, он не сделал ни единого намека на свои планы. Очевидно, что поцелуй не вызвал в нем совершенно никаких чувств, а потому ему и в голову не пришло что–либо объяснять.
— Глупая девчонка, — проворчала вдова. — У меня нет на это времени. Неужели никто не осознает свой долг? Мои наследники умирают направо и налево, а вы, — при этом она пихнула Амелию в плечо, — даже не можете поднять свои юбки для…
— Ваша милость! — воскликнула Амелия.
На мгновение рот вдовы закрылся, и она подумала, что, возможно, вдовствующая герцогиня поняла, что зашла слишком далеко. Однако все что она сделала, это зловеще сузила глаза и прошествовала прочь.
— Амелия? — позвала Элизабет, двигаясь в ее сторону.
Амелия моргнула. Несколько раз. Быстро.
— Я хочу домой.
Элизабет кивнула, соглашаясь.
И они вместе двинулись к парадной двери. Грейс в это время давала инструкции лакею, потому сестры вышли на улицу и стали ждать ее у экипажа. Немного похолодало, но Амелия не заметила бы, даже если бы разверзлись небеса и затопили их обеих. Она всего лишь хотела находиться вне этого ужасного дома.
— Не думаю, что снова появлюсь здесь в скором времени, — сказала она Элизабет, обнимая ее. Если Уиндхем, в конце концов, пожелает ухаживать за нею, он может приехать к ним сам, чтобы увидеть ее.
— Я тоже не приеду, — сказала Элизабет, с сомнением оглядываясь назад на дом. В этот момент появилась Грейс, и она подождала ее, чтобы вместе сесть в экипаж. Когда Грейс подошла, Элизабет сжала ее руку и спросила:
— Мне показалось или вдова действительно вела себя хуже, чем обычно?
— Намного хуже, — согласилась Амелия.
Грейс вздохнула, а ее лицо слегка дернулось, словно она подыскивала замену тем словам, что первыми пришли ей на ум. В конце концов все, что она сказала:
— Это… сложно.
Что ж, на это нечего было ответить, потому Амелия с любопытством наблюдала за тем, как Грейс делает вид, что поправляет завязки своей шляпки, и вдруг…
Грейс замерла.
Они все замерли. И тогда Амелия с Элизабет проследили за взглядом Грейс. На горизонте на дороге находился мужчина. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо или что–либо еще, кроме темного цвета волос и того факта, что он сидел на лошади так, будто родился в седле.