— Тебе придется вернуться в Ясень. Там убивают твоих друзей. Деньги, войско, все, что тебе нужно…
— Нет. Тогда это примут за вторжение.
— Мне очень жаль.
Керин заглянула мне в глаза.
— Ты был прав, ища доказательств. Вера слепа. В Ясене я выбирала в войско не тех, кто в меня верил, а тех, что станут сражаться с Незримыми. Даже когда меня не будет.
Закусила губу. Резко повернулась и пошла вверх по улице. Я поднял измятый цветок. Прошлого не исправишь. А будущего пока нет. И я должен выбирать. Не так, как хотят мои родичи, или Керин, или Незримые. Это мой выбор, и я, рыцарь Горт, делаю его сам.
Глава 17
Керин снился сон.
В этом сне она бежала босая по топкому берегу, уходя от погони. Стебли ломались с противным чмоканьем, вминались в грязь. Ядовито-желтый сок брызгал на рубок, на отводящие стебли исцарапанные руки. Неохотно расступалась стена черно-зеленых камышей, синей осоки и коричневого аира. Высоко у плеч качались, осыпая пыльцой, белые соцветия таволги, хлестали по ногам сочные стебли болотного лотоса, липли к телу мясистые листья и мелкие желтые цветы. От их сладкого трупного запаха кружилась голова, а липкие вкрадчивые касания вызывали отвращение…
Керин бежала, насколько это было возможно в хлюпающей жирной грязи с переплетением стеблей и корней. Один раз она угодила ногой в их холодный скользкий клубок, почувствовала, что вязнет, и рванулась с ужасом, удивившим ее саму. Вырвалась, упала, вскочила и опять побежала, давя цветы…
Она помнила, что торопится в Ясень, и должна была взять правее, но погоня спутала планы, и пришлось нырнуть в тростники и бежать без дороги и без надежды на спасение. Хорошо еще, что у Прислужников не было — не могло быть! — собак. А так заросли укрыли ее и, может быть, еще удастся выбраться.
И дойти в Ясень не позже рассвета…
Керин по колено стоит в бурой вязкой воде, а за стеной ярко-зеленых трав открывается овальное, стиснутое посередине озеро. Широкие серпы аира забрели далеко, на их верхушках покачивались синие стрекозы…
Она не могла войти глубже: илистое дно затягивало — пришлось поплыть сразу от берега. Разгребала ряску, боясь запутаться в траве, холодно цеплявшей за ноги, норовившей вместе с отяжелелым рубком утащить на дно. А может, это водяной?
Стало так страшно, что она хлебнула воды и, бултыхаясь и кашляя, замерла. Сердце отчаянно колотилось, от бьющих рук разбегались круги, брызги летели с пальцев, с тяжелых, как водоросли, волос.
"Доплыву, — твердила она, задыхаясь, — доплыву".
Уже на середине озера она углядела долбленый челн, внезапно скользнувший из тростника у другого берега. В челне стоял, умело правя шестом, рослый паренек.