"Спал бы под телегой на шкуре, а так будешь под кустом до утра куковать… Проклятая девка… Только бы увидеть!"
В ответ на его молитву мост медленно пошел вниз. Конь, чуя дом, зафыркал, затанцевал по доскам. Браму едва приподняли: Мэннор пригнулся к самой холке, проезжая, и только распрямился во дворике, как Керин вцепилась пальцами в стремя.
Мэннор спрыгнул и приник к Золотоглазой.
Лязг решеток привел их в себя. Керин вздрогнула.
— Замерзла?… Да ты же босая! — он поднял невесту на руки, укрывая плащом.
Мэннор нес ее через мосты и замковый двор. Будто не было ни ссоры, ни многодневной разлуки. Будто только давеча расстались у дома над Ясенькой и вот встретились снова. Бережно поставил на первую ступень лестницы в вежу.
Они поднялись и остановились посреди покоя. Мэннор сунул в гнездо прихваченную внизу походню. Обняв, смотрел в запрокинутое лицо Керин. Узнавал, привыкал заново, захлебываясь нежностью. Потом прижал к себе так сильно, что Керин ойкнула.
— Что?!
— Колется.
Мужчина выругался, содрал пояс с мечом. Стащил остальное железо. Посмотрел на Керин и захохотал.
— Я, должно быть, сумасшедший. Так обойтись с тем, что меня кормит…
— На дорогах беспокойно, — вдруг сказала она. — Ты один ехал…
Мэннор тряхнул головой:
— Нет, там еще ясеньцы, с обозом, с охраной. На ночевку стали. А я вот — не утерпел. Иди ко мне…
Пальцы Мэннора привычно нырнули в теплые волосы, обхватили затылок. И он стал взахлеб целовать мокрые щеки и ресницы.
…Керин быстро уснула, а купец лежал, глядя, как скользит по покою лунный свет, слушая, как с шипением гаснет в кадке с водой, упадая с походни, земляное масло. Думал, что его Золотоглазая напрочь лишена обычных женских уловок и желания обладать — вещами ли, людьми. И ее бесхитростная радость напрочь обезоружила его, и теперь он, Мэннор, не знает, как послужить Ясеню — во вред ей.
Глава 14
Слово свидетеля. Сыр в мышеловке.
Солнечный луч скользил по лицу, радугой просвечивал сквозь ресницы. Я сонно отмахнулась, уткнувшись носом и щекой в нагретую, пахнущую сеном подушку.
— Эй, соня! Вставай!
Я узнала голос Керин и тут же вскочила. Босиком прошлепала по теплым солнечным узорам и высунулась в окно. Керин была внизу, среди двора, на танцующей от нетерпения Вишенке. И лошадиную шкуру, и кожу Керин, и волосы покрывали блестящие водяные капельки. Керин, запрокинув голову, смеялась.
— Доброе утро! — прокричала она.
Утро было замечательное. Солнце играло на серых плитах двора, на траве, прорастающей сквозь трещины между ними. Скрипел вдали колодезный ворот, тяжело плескала вода, шуршала по желобу. Громко фыркали кони. Визжали, верно брызгаясь, девчонки. Басовито хохотали парни. Под стеной напротив синели заросли незабудок, кустилась буйная крапива, драли горло лягушки. Душистым зноем тянуло от стога сена, сваленного под окно.