– Дома тебе всегда рады, – сказала она.
С выбором карьеры я ошибся. Три года подряд я только и делал, что варил кофе, терпел насмешки студентов и туристов и зарабатывал синяки на дежурствах в ночных клубах. Но более всего я ненавидел атмосферу повиновения и подчинения – удушающую и унизительную. Так что никто не удивился, когда в третью годовщину службы я вручил начальству каску вместе с рапортом об отставке.
Служба в полиции породила во мне чувство собственной неполноценности, тупости и ранимости. Мне казалось, что я обманул и свои ожидания, и ожидания родителей. Мне казалось, что с той поры меня будут подстерегать неудачи во всем.
В год отставки кончилась и моя первая любовь. Жизнь бьет каждого, но для наивных приберегает особо изощренные пытки. Я просто не мог вынести того, что моя девушка ушла. И не вынес: оставил квартиру, все продал, потерял связь с родителями. И вскоре мой разум расплавился.
Зомби я стал задолго до смерти. Полгода пьянствовал и влачил жалкое существование, никем не видим, никем не узнаваем. Я погрузился в состояние добровольной амнезии – не помнил, кто я, откуда, к чему стремился. Я забыл, как это – чувствовать и разговаривать. Память представляла собой обрывки чужих слов, непонятно где и когда подобранных. «Подними зад и найди работу… Бесчувственный какой-то… Приживала… Не унывай – может, все обойдется… Вам помочь?» До сих пор не знаю, как выкарабкался из этого кошмара. Должно быть, кто-то помог – из зыбучих песков не выбраться без ветки или чьей-то твердой руки.
После пережитого я необратимо изменился – сжался в маленький клубок отчаяния. Больше от меня ничего не осталось, и я оберегал этот клубок из последних сил. И вместе с тем он заставлял меня переживать стыд и полнейшую никчемность, так что домой я вернуться не мог.
Следующие пять лет я работал там, где можно оставаться незамеченным. Какое-то время обслуживал уборные, вычищал нескончаемые следы дерьма и мочи, довольный тем, что внешняя деятельность адекватно отражает внутреннее состояние. Работал ночным дворником – все так же отрезанный от жизни, все так же пытаясь отмыть, отдраить нескончаемую грязь. Два года был уборщиком в конторе – подбирал ненужные обрывки чужих жизней, переваривал их, выбрасывал… И мой клубок отчаяния постепенно, мучительно стал распутываться. Я сделал первый робкий шаг из темноты навстречу свету. Впервые за много лет я принял жизнеутверждающее решение и стал официантом в ресторане, куда обычно ходили мои родители. Я надеялся на чудо, ожидая, что они найдут меня и примут ту иссохшую оболочку, которая от меня осталась.