Джо набрал полные легкие свежего воздуха и втянул в себя живот. Потом медленно вернулся в спальню.
Ее положили на кровать в дальний, самый спокойный угол палаты — умирать.
Датчики многочисленных приборов свидетельствовали, что организм функционирует нормально, но сканирование выявило проблему. Травмированный участок мозга отек, и теперь даже функции низшего порядка начали ослабевать.
Старшая сестра направила луч фонарика в опаловый глаз пациентки; зрачок среагировал, но вяло, явно слабее, чем накануне. Она отстегнула оксиметр и ущипнула мягкую ткань возле ногтя пациентки — палец не согнулся.
Ничего.
Мозг не реагировал ни на удар, ни на запахи, ни на шум, даже на боль. Сестра Мэйбл Макбин, женщина средних лет и внушительных габаритов в скрипучих туфлях, полжизни наблюдавшая, как умирают другие, но сохранившая способность к состраданию, посмотрела на сестру-практикантку и покачала головой.
— Интересно, кто она такая, — задумчиво в пятый раз за последнюю неделю, пробормотала сестра-практикантка, австралийка из Уогг-Уогга по имени Примроз[3], с застенчивой стойкостью носившая полученное при рождении имя.
— Удивительно. Впервые в моей практике о пациенте совсем ничего не известно, — отозвалась старшая сестра. — И ведь не бродяжка какая-нибудь. — Она еще раз подняла руку пациентки. — Маникюр дорогой.
Она поправила прибор, следящий за давлением крови, еще раз заботливо взглянула в лицо пациентки, женщины лет тридцати с небольшим, с правильными чертами лица и рыжими волосами.
— И косметика дорогая.
Сморщенные веки были розовато-пурпурными, как будто над ними потрудился начинающий визажист, делающий первые робкие шаги в исследовании цветовой гаммы, а под левым глазом виднелся маленький порез. Он выглядел воспаленным, но зашивать его не требовалось. Скорее всего, останется едва заметный шрам. Если только у пациентки будет время. Лицо спокойное, как будто она отдыхает, а не борется со смертью.
У нее было удивительное лицо, красивое, может быть, даже слишком выразительное, с точки зрения традиционного вкуса. Широко расставленные глаза, высокие, почти восточные скулы, узкий подбородок, тонкий нос и полные, выразительные губы. Нежный рот. Скорее, современная манекенщица с Обложки журнала, чем классическая красавица. Кожа свежая, как будто слегка обветренная, а зубы вообще фантастические.
«Впрочем, эта женщина страдала, — думала старшая сестра, — переживания прорезали складки в уголках рта, как будто она сама добровольно отказалась от спокойной жизни и выбрала ежедневную борьбу с окружающим миром». Кожа под припухшими глазами была розовато-лиловой от усталости, граничащей с истощением и подтачивающей ее изнутри. Это не просто утомленная молодая мать. Что же здесь еще? Упрямство? Боль? Неудовлетворенность? Мэйбл вздохнула: кажется, они никогда этого не узнают.