— Нет, — ответил Ганс, — нет, мы должны во всем послушаться кухмистера, он лучше нашего понимает в дьяволах; а дьявола надо постараться, как следует ублажить в меру наших скромных достатков. Но все-таки, я думаю, нас с тобой сожгут когда-нибудь, ох-ох!
Глава шестая
О том, что не бывает сердобольных дьяволов, и о злой шутке, которую дьявол сыграл с бедными женами гуляк.
Придя в «Охотничий рог», два друга вытащили из подвала толстощекого дьявола и с великим почтением водрузили его на высокий ларь в зале для гостей.
Назавтра к Питеру Гансу явились почти все мужчины Уккле: они собрались по случаю того, что в этот день были проданы с публичных торгов две отлично откормленные лошади покойного общинного старшины Якоба Налтьенса. Сын его не захотел их держать, говоря, что хороший хозяин и пешком не отстанет.
Укклейцы во все глаза глядели на толстощекого малыша, сидящего на ларе, и очень развеселились, когда Бласкак объявил им, что его зовут господином Толстая морда и посему надлежит немедленно учредить в его честь смеха ради потешное братство.
Все охотно согласились и сообща порешили, что не бывать в этом братстве тому, кто не успеет при посвящении выпить двадцать четыре громадных кружки пива, пока не влепят двенадцать ударов по брюху самому толстопузому из всей честной компании.
Каждый вечер они собирались в «Охотничьем роге» и пили там вдосталь, уж можете поверить.
Самое удивительное, что, несмотря на это, они день-деньской усердно трудились, всяк на своем месте: кто в мастерской, кто в поле, и все были ими довольны. Только не женщины: ибо, не обращая на них ни малейшего внимания, все мужья и женихи отправлялись под вечер в «Охотничий рог» и оставались там, покуда в Уккле не тушили огни.
Когда же такой гуляка возвращался в свой дом, он не бил жену, как иные пьяницы, но без дальних слов заваливался рядом с ней в постель и тотчас засыпал мертвым сном, выделывая носом такие фиоритуры, какие впору выводить только круглому рылу — мессиру Борову.
Напрасно бедняжка жена пинала, щекотала и окликала спящего мужа, чтобы он рассказал ей сказочку повеселее: с таким же успехом она могла бы черпать решетом воду.
Мужья просыпались лишь с пением петухов и бывали с утра до того сердиты и ворчливы, что ни одна жена (я говорю о тех, что не засыпали от усталости) не смела вымолвить ни словечка, даже в час трапезы. И виною всему были злокозненные чары толстощекого дьявола. Все женщины впали в глубокую печаль и говорили друг дружке, что если так пойдет и дальше, то угаснет порода укклейцев, а это было бы очень прискорбно.