— Все дело в двадцати пяти сеансах электрошока, Руперто, и тысячах таблеток. Если бы не это, он скорее всего до сих пор был бы жив, как и вы или Торибио. Но его погубили, превратили в ничтожество, и я вряд ли ошибусь, если предположу, что за этим курсом лечения стояло ФБР. Они хотели вывести его из игры, потому что Хемингуэй что-то знал, потому что они думали: он что-то знает… Сейчас уже ни для кого не секрет, что люди из ФБР действительно его преследовали. Глава этого ведомства ненавидел его и однажды даже распустил слух, будто Хемингуэй гомосексуалист.
— Брехня!
— Так что самое худшее, что может произойти с ним сейчас, — это если ему припишут убийство того типа… Ну так как, Руперто, спасем его или потопим?
Старик снова вытер слезы, заливавшие ему лицо, но на сей раз в этом движении чувствовалась усталость. Конде ощутил себя последним мерзавцем: какое право он имел лишать старика его лучших воспоминаний? Между прочим, он ушел из полиции в том числе и для того, чтобы не приходилось прибегать к подобным недостойным методам.
— Папа был для меня самым дорогим человеком на свете, — произнес Руперто, и его голос вдруг сразу будто состарился. — С тех пор, как я с ним познакомился, и до сегодняшнего дня он был, что называется, моим кормильцем, и за это я могу быть ему только благодарным.
— Разумеется.
— Я не знаю, кто убил этого гребаного типа, который забрался в усадьбу, — продолжил старик, не глядя на своих собеседников: он говорил так, словно обращался к кому-то далекому, возможно — к Богу. — Я никогда его об этом не спрашивал. Но когда Торибио постучался ко мне в три часа ночи и сказал: «Собирайся, Папа прислал меня за тобой», я не раздумывая отправился в усадьбу. Рауль и Каликсто рыли яму, а Папа стоял рядом со своим большим фонарем в руке. Он был немного озабочен, но не перепуган, это уж точно. И четко знал, кто и что должен делать.
«Тут возникли кое-какие сложности, Руперто. Но больше я тебе ничего не могу сказать. Ты меня понял?»
«И не надо, Папа».
Точно так же он ничего не объяснил и Торибио, а вот Раулю, по-моему, рассказал. Рауль ведь был ему как родной сын. И еще я знаю, что Каликсто было известно обо всем, что произошло в ту ночь.
«Помогите выкопать яму», — сказал нам Папа.
Мы с Торибио взялись за лопаты. Потом я и Каликсто как самые сильные притащили труп. Он был просто неподъемный. Лежал завернутый в покрывало у входа в библиотеку. С грехом пополам мы перенесли его к яме и сбросили вниз. Папа кинул еще туда бляху этого типа.
«Рауль и Торибио, закапывайте яму и восстанавливайте все как было. Только побыстрее, а то скоро рассветет и здесь появятся Долорес с садовником. Каликсто и Руперт пойдут со мной».