ВОПРОС. Это был ядерный взрыв?
ОТВЕТ. Нет. Через час нашими органами была изъята сейсмограмма Днепровской станции. По 12-балльной шкале МК-64 взрыв не идентифицировался с ядерным…
Именно поэтому и была изъята сейсмограмма; бомба-имитатор БНИ-48М не только не имела ядерной силы, но и не повлекла за собой того радиоактивного загрязнения и той «катастрофической ситуации в регионе», о которых на внеочередном совместном заседании Политбюро ЦК и Совета Министров СССР утром 12 ноября докладывал Главнокомандующий сухопутными войсками маршал И. Г. Егупенко. Согласно решению, выработанному на этом заседании, 2 полка войск специального назначения, 108-я саперная дивизия, а также все гражданские специалисты, которых сочтут нужным привлечь ответственные за «ликвидацию последствий» лица, были направлены в вахтовый поселок на границе «зараженного» участка. Была достигнута и главная цель инсценировки — выделены многомиллионные субсидии для строительства заградительных сооружений в «зоне поражения», именуемой в документах с грифом «Строго секретно» «Зоной-А».
Только бы ничего не забыть! О том, что ему никто не поверит, он уже не думал.
Убежденный в том, что переход от сна к бодрствованию должен быть мгновенным, годами воспитывавший в себе привычку щелчком включать и выключать разум и тело, Женька схватил трубку.
— Слушаю вас.
— Извини, Жека…
— Уже. Дальше?
— Прийти можешь? — язык Швеца чуть заплетался.
— Если мелкое хищение не пойду, — демонстративно зевнул Женька. «Взлом лохматого сейфа»[1], мошенничество, угоны и карманку не предлагать!
— Успокойся, убийство. Стал бы я тебя будить из-за мелочевки!
— Тогда другой разговор. Не оставляй отпечатков на стакане до моего прихода.
Он бросил трубку, включил настольную лампу и нажал кнопку наручных «говорящих» часов «Talking», купленных на оптовой ярмарке взамен стареньких «Командирских».
«Два часа двадцать шесть минут», — по-русски сказала маленькая китаянка, дежурившая этой ночью в механизме.
Почистив зубы («Наточив», — сказал бы сам Женька), он встал под холодный душ, стараясь не думать о том, что за убийство подкинет ему сегодня Швец. Прелесть следовательских экзерсисов заключалась в их непредсказуемости.
«Хорошо бы китаянку научили погоду сообщать», — подумал он, натягивая на всякий случай свитер — судя по вечерней температуре, должно было быть немногим выше нуля.
Пробежаться трусцой от угла 5-й Парковой и Первомайской до Измайловского бульвара было делом полезным и приятным, хотя любой другой послал бы ко всем чертям кого угодно, не то что «важняка» — самого Генерального — за подобное удовольствие в два часа ночи. Любой другой, но не Женька Столетник. Именно поэтому Петр звонил ему, а не кому-нибудь другому, знал — прибежит. Что-то настораживало Женьку в этом звонке. Чуть утяжеленная, с едва уловимым растягиванием гласных речь, и это «извини», и тон… — да, главное — тон, несмотря на Женькину попытку подыграть — неизменно серьезный, с нотками обреченности. Да и сам факт… Были, конечно, подобные звонки и раньше, но в пределах разумного времени.