– Ясно. – кивнул Ефим. – Тогда вопросов больше нет.
Контрибутов поднял свой монитор, прижал его к животу, осторожно протиснулся в дверь и зашагал по коридору.
– Владимир Иванович, можно тебя на минуту! – обратился к коменданту Ефим.
Они отошли в сторону.
– Володя, как ты насчет шахматной партийки в обед, а? – конспиративным тоном, понизив голос, спросил Ефим.
– Положительно. Сыграем две. – очень тихо ответил комендант, строго обводя глазами присутствующих.
Но в этот обед сыграть в шахматы им не удалось.
Не успел инженер скрыться за ближайшим углом, как гирлянда снова погасла.
И как не тряс Владимир Иванович провод и не щелкал пальцем по розетке, гирлянда не горела.
Но все-таки снимать гирлянду, к радости Тамары, не пришлось.
Внимательно осмотрев провод, комендант нашел обрыв у его входа в штепсель. Видимо, он сам повредил провод, когда, вешая, наступил на него и потом сильно дернул.
– А, как же это она только что горела? – удивлялся он. – Обрыв же полный… Наверное, концы как-то случайно соприкоснулись, вот она и зажглась!
Присоединив провод к вилке, Владимир Иванович надежно замотал место контакта изоляционной лентой.
Гирлянда загорелась и теперь уже продолжала светить без всяких сюрпризов.
Но как только Владимир Иванович с моральной помощью Ефима в виде дружеских советов и ободрения, все это закончил, коменданта неожиданно вызвал к себе Федоровский и отправил на станцию получать контейнер с каким-то особо ценным оборудованием.
Шахматная партия в тот день так и не состоялась.
Вот такой предновогодний сюжет почему-то вспомнился майору Мимикьянову, пока он шел теплой летней Колосовкой к железнодорожному виадуку.
Ефим поднялся на виадук и медленно пошел по его старым доскам.
Справа располагался Тихий океан, слева – Атлантический.
Но они были далеко. А рядом, если оглянуться, несокрушимым средневековым замком высился бывший Институт волновых явлений. Если же смотреть прямо, то метрах в ста пятидесяти глаза упирались в длинный краснокирпичный корпус. Он был построен почти век назад вместе с транссибирской железной дорогой.
Когда-то в нем помещались путейские мастерские, а теперь находилось хозяйство цыганского барона Василя Штирбу.
Майор Мимикьянов остановился у спуска и глубоко вдохнул горьковатый станционный воздух, пахнущий креазотом, сгоревшим углем вагонных титанов и тревогой. Он окинул взглядом поселок и начал спускаться вниз по деревянным ступеням.
Оказавшись на земле, майор отыскал взглядом петляющую в зарослях полыни тропинку и направился к барону.
Перебравшись через многочисленные пути железнодорожного тупика, и миновав защитную лесополосу, Ефим остановился перед большими – в два человеческих роста – железными воротами. Ворота были чуть приоткрыты. Майор протиснулся между створками, и тут же в грудь ему уткнулись парные стволы охотничьего ружья.