— Ну что, всё? — спрашивает он.
— Простите?
— Вам… от… меня… еще… что-нибудь… нужно? — повторяет он мне чуть ли не по слогам, как слабоумному.
— Нет, — отвечаю я.
— Тогда позвольте откланяться, — он поднимает шляпу, осторожно ступает на сходни и спускается. Пройдя с дюжину ярдов, он ставит чемоданчик на землю, вытаскивает из кармана носовой платок и тщательно, палец за пальцем, вытирает руки. Подхватив чемоданчик, выпячивает грудь и уходит, разбив последние надежды Верблюда и унося в кармане часы моего отца.
Когда я возвращаюсь, Граф, Грейди и Билл стоят вокруг Верблюда на коленях. По лицу старика струятся слезы.
— Уолтер, мне нужно с тобой поговорить, — выпаливаю я, ворвавшись в козлиный загончик.
Дамка поднимает голову, видит, что это я, и вновь кладет морду на лапы.
Уолтер откладывает книгу в сторону.
— В чем дело?
— Хочу тебя кое о чем попросить.
— Ну, не тяни, в чем дело?
— У моего друга беда.
— Это парень, у которого паралич?
Ответить получается у меня не сразу.
— Да.
Я пытаюсь присесть на постель, но мне слишком не по себе.
— Ну, говори, не тяни резину, — торопит меня Уолтер.
— Я хочу привести его сюда.
— Что?
— Иначе его сбросят с поезда. Прошлой ночью друзья прятали его за рулоном брезента.
Уолтер смотрит на меня в ужасе.
— Скажи, ты ведь шутишь, правда?
— Послушай, я помню, как тебя трясло, когда меня сюда подселили. И знаю, что он рабочий и все такое, но он старик, и ему плохо, и нужна помощь.
— И что же мы с ним будем делать?
— Держать подальше от Черныша.
— И долго? Всю жизнь?
Я оседаю на край постели. Конечно же, он прав. Мы не можем прятать Верблюда бесконечно.
— Вот черт! — говорю я и хлопаю себя ладонью по лбу. И снова хлопаю, и снова.
— Эй, прекрати! — вмешивается Уолтер. Он садится и закрывает книгу. — Я ведь не просто так спрашивал. Что мы с ним будем делать?
— Не знаю.
— А семья у него есть?
Я резко поднимаю на него глаза.
— Как-то раз он упоминал о сыне.
— Ну, хоть что-то. А ты знаешь, где у него сын?
— Нет. Как я понял, они не общаются.
Уолтер разглядывает меня, барабаня пальцами по ноге. Помолчав с полминуты, он наконец говорит:
— Ладно. Приводи. Только чтобы вас никто не видел, а то всем нам тут всыплют по первое число.
Я буквально столбенею от неожиданности.
— В чем дело? — спрашивает он, сгоняя со лба муху.
— Ни в чем. То есть нет, я хотел сказать спасибо. Большое-пребольшое.
— Послушай, у меня же есть сердце, — говорит Уолтер, откидываясь на раскладушке и вновь принимаясь за книгу. — В отличие от некоторых наших знакомых, к которым мы так привязаны.
Мы с Уолтером отдыхаем между дневным и вечерним представлением, как вдруг в дверь к нам тихонько случат.