Баркас, хвала всем богам, еще не ушел. Его команда, состоящая сплошь из римлян, грузила на борт последние кеги гвоздей — единственный груз, который эта посудина должна была доставить, а точнее, единственный, который позволяли вместить ее размеры.
Ибо в Британии знаменитое везение Цезаря почему-то сошло на нет. Второй год подряд его суда терпели крушение в штормах, с какими бури Нашего моря не могли и сравниться. Правда, на этот раз Цезарь был уверен, что завел свои восемьсот кораблей в безопасное место. Но ветра и приливы подхватывали их и разбрасывали, как игрушки, круша и ломая. Однако Цезарь есть Цезарь. Он не разражался тирадами, не бесновался, не проклинал злокозненную стихию. Вместо этого он вновь и вновь собирал из обломков свой флот. Отсюда и гвозди. Миллионы гвоздей. Нет ни времени, ни опытных кораблестроителей, а армия до зимы должна вернуться в Галлию.
«Скрепляйте, что можно, гвоздями! — сказал Цезарь. — Все, что требуется от этих посудин, — проплыть тридцать с небольшим миль по Атлантическому океану. А потом пускай тонут. Мне наплевать!»
Потому-то баркас и курсировал между Итием и Британией, увозя гвозди и привозя корреспонденцию.
«Я тоже мог бы быть там», — сказал себе Требатий и вздрогнул, несмотря на одуряющую духоту. Нуждаясь в хорошем канцелярском работнике, Цезарь внес его в списки своей экспедиции. Но в последний момент вдруг вызвался поехать Авл Гиртий, да хранят его боги! После этого порт Итий стал местом заключения для Гая Требатия, но лучше уж так, чем как-то еще.
Сегодня баркас увозил вдобавок и пассажира. Требатий знал, кто таков этот галл (или, скорее, бритон), поскольку сам вместе с Трогом организовал его отправку на остров — в безумной спешке, как и всегда. На носу утлого с виду весельного суденышка восседал Мандубракий, царь бритонских тринобантов, которого Цезарь возвращал этому племени в обмен на содействие. Голубой белг жуткого вида. Весь в чем-то мутно-голубом и болотно-зеленом, под стать разрисованной причудливыми узорами коже. Цезарь говорил, что таким образом бритты сливаются со своими лесами. Чтобы в чаще оставаться незримыми, а на поле сражения — внушать врагам страх.
Требатий передал маленький красный футлярчик с печатью старшему римлянину (капитану, или как его там?) и двинулся в обратный путь. Рот его тут же наполнился сладкой слюной. На обед сегодня жареный гусь. Мало что можно сказать хорошего о моринах, но гуси у них удивительно хороши. Возможно, даже лучшие в мире. Они не только кормят этих красавцев улитками с хлебом и поят вином, но также знают, когда резать птицу, чтобы мясо ее было нежнейшим и таяло во рту.