– Кстати, я думал, ты и взлететь не сможешь с той полосы, а ты раз – и о-па! – польстил я Насте. – Сколько вообще пробега этой «этажерке» надо?
– Метров семьдесят за глаза, при посадке до ста, и то много, – вполне вдохновенно взялась она рассказывать. – Хороший самолет, мне нравится, даже не ожидала. В любом поле сядет, на любую дорогу – и обратно взлетит. В штопор не уронишь, а если сумеешь, то обратно сам выходит, ну практически.
– То есть обратно прилетим? – уточнил я.
– Вне всякого сомнения!
Последний оплот тутошнего человечества остался далеко позади, вокруг тянулась пустынная местность. Тут и там попадались заброшенные и полуразрушенные деревни, какие-то строения, затем далеко слева проплыл небольшой городок. Спрашивать не стал, сверился с картой. Так… вон река, остатки моста, дорога… так, а это как раз Митино, куда Федя за лампочками гонял. Далековато забирался.
Вскоре горизонт начал темнеть. Темнеть всерьез, сгущаясь в полную черноту и погружая нас в густые сумерки. Это не было похоже на тучи или что-то подобное – просто облака, висящие на фоне этой черноты, словно притянутые ею и покрывающие ее по всей почти высоте, тоже становились черными. У видимого мной не было конкретного описания. Просто оттуда темнило . Вот как тогда Федька мне объяснил, как свет светит , так оттуда темнило . Темный свет. Черный свет. Черное пространство… не знаю, неописуемо, непонятно, страшно, и при этом… оно поражало своей невероятной мощью, грандиозностью, это действительно был край другого мира, другой Вселенной, другой Сущности, непонятно как с этим миром столкнувшейся.
По спине ползли мурашки, волосы шевелились под шлемом, даже пальцы начали мелко трястись. Величественно и жутко. Даже само значение слова «жутко» я впервые понял именно сейчас, сию секунду, и ощутил его всем своим существом. Жутко – это когда чувствуешь мощь, миллионократно превышающую все, что ты даже способен себе вообразить, это как осознание того, что ничтожность твоего разума не позволяет тебе понять даже ничтожную часть виденного. Это как понимание, что ты тля. Тля перед мощью сотен вселенных.
– Эва ка-ак…– протянул я.
– Впервые видишь? – спросила Настя и добавила: – Я поначалу даже подлетать ближе боялась, жуть какая. Потом ничего, привыкла, правда, на самолете вообще безопасно, если только в самые облака не лезть.
Голос у нее был при этом дрожащий, если честно, так что следовало предполагать, что привыкла она не окончательно. Или не полностью. Или не так уж безопасно.
– А мы сейчас…– я сверился с картой, – на запад?