— Тревогу для кого играли?
— Не знаю. Не для меня. Меня-то уже ничего не тревожит.
Тут Жора и увидел этот провод, который я сорвал.
— Хари ленивые! Себя уже спасать неохота! В могилу легче, чем на палубу?
Глаза у него и без того красные, как у кролика. А тут дикой кровью налились.
— Тебе бы автомат, — сказал Серега. — Ты б нас всех тут очередями, да?
Жора шагнул к нему, замахнулся. Серега начал бледнеть, но глаз не отвел. Жора его оставил, опять взялся за Ваську.
— Встанешь или нет?
Взял его обеими руками за ворот и посадил в койке. А вернее, держал его на весу. Он сильный, Жора. Он бы мог его и к подволоку вздернуть, одной левой. Васька захрипел, ворот ему стянул горло.
Димка и Алик застыли молча. Вдруг Димка стал матовый, сказал, сжав зубы.
— Ну, если б мне так!..
Жора поглядел на него и кинул Ваську опять на койку.
— Можно и тебе.
Димка мотнул головой и весь сжался, стал в стойку — левую выставил вперед, а правой прикрыл челюсть. Но я-то чувствовал, чем это кончится. Жора на ринге не обучался. Но он обучался стоять на палубе в качку. И ни за что не держаться. Он не шатнулся, когда кубрик накренило. А Димка упал спиной на переборку, и от его стойки ничего не осталось.
Кинулся вперед Алик, выставил руку:
— Вы что? Опомнитесь!..
Я увидел — сейчас он будет бить их обоих. Он их будет бить страшно, в кровь, зубы полетят. И мы все вместе этого бугая не одолеем. Я шагнул Жоре наперерез и обеими руками толкнул в живот. Он не устоял и сел в койку. А я наклонился и взял в руку что потяжелее — сапог.
— С битьем ничего не выйдет, — сказал я Жоре.
Он сидел в койке — коленями чуть не к подбородку. Пока бы он встал, я бы успел ему всю рожу разбить сапогом. Да просто пальцем повалил бы обратно.
— Ладно, — сказал Жора. — Пусти.
Я бросил сапог. Он вылез, пошел к двери.
— Через пять минут не выйдете к шлюпкам — всем, кто тут есть, по тридцать процентов срежу.
— Что так мало? — сказал Шурка. — Валяй все сто.
Васька вдруг всхлипнул. Глаза у него полны были слез. Шурка повернулся к нему:
— Ты чего, Вась? Не надо.
Васька утер слезы кулаком, а они от этого полились еще сильнее. Это невыносимо смотреть, как бородатый мужик плачет навзрыд. Тут и Жора смутился:
— Не скули, хрена ли я тебе сделал?
— Уйди. В гробу я тебя видел, палач!
— Хватит, — сказал Жора. — Кончай, а то…
— Ну, бей, сволочь. Ударь лежачего.
— Ты встань, — Жора усмехнулся, — будешь стоячим.
— Не встану. Подохну здесь, а не встану. Зачем мне жить, когда такие твари живут, как ты…
Слезы Ваську совсем задушили.
— Уйди же, — сказал Серега. — Уйди по-доброму.