Египтолог (Филлипс) - страница 47
«Ч. К., давайте позже поговорим без посторонних, вы, я и Хайнци», — с резким акцентом сказал О'Тул, поднимаясь с места и потягиваясь. Ковакс с трудом встал на ноги, а Латорп и Митчелл одновременно достигли оттоманки, на которой покоился экземпляр «Коварства и любви в Древнем Египте» (изд-во «Любовный роман Коллинза», 1920 г.).
«Не стоит за нее драться, парни, — Я взял свой портфель, — У меня найдется экземпляр для каждого».
Дом престарелых «Гавань на закате» Сидней, Австралия 8 декабря 1954 года
Мистер Мэйси!
Я работаю не покладая рук. Никогда не знаешь, что будет завтра, коли завтра хоть что-то будет. Урок номер один нашего заведения. Сегодня утром из моей палаты забрали парня, аккуратно запакованного в саван. Его скучающий племяш потратил несколько минут своей драгоценной жизни, расписываясь за труп.
Июль 1922 года. Инспектор С. Джордж Далквист, амбициозный чиновник, был более чем счастлив поделиться заветными воспоминаниями и рассказать про «красных» бомбистов и воров-циркачей. Он смог ответить на некоторые (не все) вопросы об австралийской жизни Пола Колдуэлла: что было после того, как мальчик, чье сердце разбила на кусочки холодная «красная» леди, покинул ресторан, и до того, когда Бойд Хойт на рыночной площади обнаружил в нем талант карманника, я не знал, то бишь на два или три года Пол выпадал из моего поля зрения. И вот в 1916 году Пол на цыпочках крадется по опилкам, тянется во мраке к соблазнительным бумажникам, и тут из тени выскакивает инспектор Далквист и хватает парня за руку, чуть ее при этом не сломав.
Полу Колдуэллу по меньшей мере двадцать три года, он тонет в слоновьем дерьме, опилках и объятиях Эммы Хойт, и тут его арестовывают за то, что он в темноте тырит негусто набитые кошельки зрителей, которые, кое-как уместив жирные зады на деревянных скамьях, одобрительно — или наоборот — хлопают очередному пингвину. Я, скажу вам, знаю предостаточно о том, как полиция обделывает такие дела. Зуб даю, Пола приковали к стулу, чуток побили, дали хорошенько напиться, подождали, пока высохнет кровь, после чего, когда он по-страшному захотел в туалет, заявляется инспектор Далквист и говорит, что, мол, никто за Пола и словечка не замолвит, Бойд Хойт сказал полиции, что ему на Пола плевать и, будь его, Хойта, воля, подвесили бы Пола за нежную шейку — и все дела.
— Этот ваш мистер Колдуэлл был хоть и тощий что палка, а держался молодцом, — рассказывал мне Далквист. — Конечно, в конце концов они все ломаются, кроме настоящих маньяков-убийц, но этот шпингалет все крепился, ни слова из него не выдавишь. Сначала я хотел услышать от него про то, что он воровал бумажники по приказу Хойта, потому как с финансами у того были нелады. Пригрозил, что засажу его в тюрьму всерьез и надолго — жалоб о кражах ожидалось выше крыши. Однако ваш мистер Колдуэлл словно воды в рот набрал. Я спросил: Хойт велел тебе воровать? Тишина. Я описал ему жизнь в тюрьме. Тишина. Я говорю, судья может послать его служить в армию, и отправится он воевать с кайзером в далекую Францию, и снесут ему там его дурную башку. Как ему такая перспектива? Тишина. «Ты крутил шашни с женой Хойта, верно? Мистер Хойт на тебя уж очень зол. Прямо тебя ненавидит. Говорит, что ты не только вор, ты еще и его жену изнасиловал». Но наш Пол молчит в тряпочку, даже не хнычет, а потом очень медленно поворачивается ко мне и говорит: «Вы можете послать меня в армию, если я помогу вам?» Я, признаться, не понял, про что это он, хотя он явно чего-то хотел. Тут начались серьезные переговоры, мистер Феррелл. Уверен, вы понимаете, о чем я. Мы начали обсуждать весьма гипотетические ситуации. Что бы я смог сделать для него, если бы он поделился со мной чем-нибудь убийственно интересным? Что бы он мог поведать мне, когда бы оказалось, что я знаком с человеком, который в состоянии провернуть его дело? «Давайте-ка посмотрим на наш расклад, мой юный мистер Колдуэлл, и пойдем с туза», — сказал я. Первое: Пол подтверждает, что Хойт научил и заставил его воровать, что Полу с награбленного доставался скромный процент, а остальное шло на содержание цирка, на кормежку тиграм. «Хойт велел мне красть, Хойт забирал все деньги, Хойт научил меня вытаскивать бумажники, Хойт то, Хойт се…» Интересно, говорю, но чтобы от тюрьмы откосить — маловато. Он говорит, мол, понял. С минуту молча размышляет. А помню ли я Шустрых Живковичей? Ну, двух заезжих акробатов, которые в прошлом году окочурились в цирке Хойта во время представления? А если Пол сможет доказать, что они были