К феноменальным сторонам Беларуси справедливо отнести и ее индустриализацию позднего советского времени, во многом случившуюся в результате лоббизма со стороны влиятельных «партизан» в Москве, и ее судьбу в постсоветское время – хотя применительно к этой стране выражение «постсоветская» вряд ли вполне оправданно. Если крупная промышленность прибалтийских республик исчезла, а в большинстве стран Восточной Европы она многократно ужалась, то белорусские промышленные гиганты не только уцелели, но с 1996 года демонстрируют устойчивый рост. Множество таблиц, которыми Шевцов оснастил книгу, иллюстрирует этот белорусский феномен: вопреки всем рекомендациям Международного валютного фонда или Всемирного банка без займов на Западе машиностроение и нефтехимия республики крепко стоят на ногах. Они, нисколько не реформируясь внутри, нарастили централизацию управления, разучив при этом правила игры на внешних рынках. Заметим, что автор лишь мимоходом обозначает главное основание белорусского феномена – льготные цены на российские нефть и газ, товарные взаимозачеты между Россией и Беларусью в пользу последней, рост доходов от роста мировых цен на энергоносители и продукты их переработки.
До некоторой степени автор прав: практически такие же условия существовали (по сей день все еще существуют) для иных соседей России, но и политический, и экономический результаты совсем иные. Волей-неволей приходится признать, что именно Беларусь сумела извлечь наибольшие выгоды из последовательной ориентации на Россию как источник собственного благополучия. И произошло это благодаря политике, начатой еще Кебичем и лишь развитой Лукашенко как прямыми выразителями интересов крупной белорусской индустрии – ее директорского корпуса и ее трудовых коллективов. Впрочем, нельзя не отметить и значение обратной связи: крупные белорусские предприятия, в советское время назначенные на роль замыкающих в технологических цепочках, в немалой степени способствуют удержанию на плаву (и, заметим, консервации в старых управленческих формах) немалого количества российских заводов.
Особым достоинством книги является глубина подхода автора к феномену Чернобыля в его трагической многоаспектности. Россия была существенно задета чернобыльской аварией – больше, чем Украина, хотя куда менее «эффектно» (известно, что город Припять превратился в туристический объект, привлекающий немало западных туристов, ищущих острых ощущений). Однако, несмотря на периодический всплеск внимания СМИ к бедам российских ликвидаторов и переселенцев, в нашей коллективной памяти Чернобыль погрузился в прошлое. Иначе в Беларуси, где последствия катастрофы, случившейся не там, а в соседней Украине, перепахали судьбы как минимум трети населения, перестроили систему расселения, ввязали каждую пядь небольшой страны в глобальный контекст. Шевцов рассматривает все стороны национальной трагедии, породившей новый феномен – чернобыльский социум, экономические, культурные, этические, наконец, политические последствия его возникновения, действие которых растянется еще на десятки поколений.