— С тех пор как тебе было десять лет, — подсказал он, и Маура удивленно вскинула голову. — Я тогда стал дразнить тебя, и ты согласилась забраться на большой дуб. Ты так разозлилась на меня, что даже не подумала ухватиться за самую нижнюю ветку. Но когда пришло время спускаться, вот тут ты растерялась и испугалась. Ты содрала со старого дуба половину коры, прежде чем шлепнулась наземь.
— Святые угодники, с деревом-то как раз ничего не случилось! Зато я, пытаясь не сломать себе шею, жутко исцарапала обе ноги и левую руку до локтя. — На ее лице мелькнула слабая улыбка, но Маура была слишком сердита на Эверода и не собиралась ему улыбаться. — А ты так хохотал, что толку от тебя вообще не было.
— Ты меня обижаешь, Маура, — заявил Эверод, придвигаясь чуть ближе. — Я вел себя по-рыцарски, особенно если учесть мой юный возраст. Пока ты сидела под деревом и ревела в три ручья…
— Ничего подобного!
На самом деле девочка тогда расплакалась. Большинство девчонок хлебом не корми, дай только пореветь. Но спорить с ней сейчас было бы невежливо, и Эверод не стал настаивать на своем.
— Так вот, я побежал к ручью и намочил платок. И не кто иной, как я, обмыл самые большие царапины и…
— И поцеловал обе коленки. — Маура высвободила из-под плаща обнаженные руки и показала пятнышко на левой руке, возле самого локтя. — И вот здесь. — Девушка наградила его загадочной печальной улыбкой. — В тот день ты был моим героем.
Наверное, то был последний раз, когда он был героем в ее глазах. Через две или три недели Эверод пал жертвой своего любопытства и уловок Жоржетты и жизнь его несказанно изменилась в худшую сторону. Правда, он не склонен был жаловаться на судьбу — не такой у него был характер. Да и изгнание не повлекло за собой борьбы за выживание. Уоррингтон ни за что не позволил бы своему наследнику умереть с голоду. Через своего стряпчего Эверод получил достаточные средства на текущие расходы при одном-единственном условии — держаться подальше от членов своей семьи.
Что ж, тогда это была честная сделка.
Кроме того, Эверод был слишком обижен, чтобы искать примирения со своей ненаглядной семейкой.
— Зачем вы здесь? — спросила Маура, к которой начало возвращаться самообладание по мере того, как проходили испуг и смущение.
Эверод подозревал, что его ответ лишь напутает ее еще больше. Поэтому вместо того, чтобы отвечать на ее вопрос, он задал свой:
— А вам-то отчего не спится?
Маура беспомощно указала на сплошную завесу из ливня, отгородившую ее от уюта и безопасности особняка.
— Я спала. Меня разбудил гром.