– Обувь только снимите, – сказал Ра, – все, что нужно, в комнате.
Под многообещающим определением «все, что нужно» скрывалась толстенная книга «Медитация и сакральный поиск эго», на которой и был аккуратной горочкой насыпан вожделенный порошок.
– Хороший стафф, – со знающим видом сказал Ра, причмокнув губами.
Вообще-то он был довольно симпатичным. Я и не ожидала, что у непромытого Мити-Вити в друзьях может оказаться такой роскошный мужик. Брюнет, чем-то напоминающий голливудского актера Джорджа Клуни, на вид лет сорок, глаза русалочьи, зеленые. Волосы длинные, собраны в хвостик. И в отличие от лохматых косм Мити-Вити чисто вымыты и блестят.
Николь он тоже понравился, я это сразу просекла. Мне стоило лишь посмотреть, как она пытается поймать его взгляд и какая загадочная полуулыбка блуждает при этом на ее безупречно красивом лице.
– А вы правда поэт? – с придыханием спросила она, тронув его за локоть.
– Все в этом мире относительно, – невпопад ответил Ра и отправился в кухню заваривать чай.
И мне почему-то понравилось, что ее красота не произвела на него особенного впечатления. В нашей паре Николь была явным лидером, я всегда тащилась на несколько шагов позади.
А Николь тем временем обратила царственное внимание на Митю-Витю.
– Ты давно с ним знаком? Мне кажется, я его где-то раньше видела.
Я снисходительно усмехнулась. Николь всегда делила людей на достойных ее общения и всех остальных. Ратмира она отнесла к первой группе, а вот тощий рокер был сразу же определен в более многочисленную, вторую. В его сторону можно было не стрелять глазами, с ним было позволительно небрежное фамильярное «ты».
Я была уверена на все сто, что никогда раньше Николь не встречала странного бизнесмена Ра. Им просто негде было пересечься.
– Не знаю, – пожал худыми плечами рокер. – Все, девки, готово! Кто первый? – Он кивнул на ровные полоски порошка.
– Я, – улыбнулась Николь.
Ее аккуратно причесанная каштановая головка склонилась над книгой. Краем глаза я заметила, что красивый носик моей подруги безошибочно потянулся к самой жирненькой кокаиновой полоске. Это показалось мне умилительным.
Наверное, кто-то счел бы наши отношения странными. Но я искренне любила Николь – причем именно те ее качества, за которые многие другие ее ненавидели. Мне нравилось ее детское стремление к лидерству. Я любила ее кокетливые уловки и даже получала странное удовольствие, когда наблюдала, как она уводит у меня из-под носа очередного кавалера. Мне было шестнадцать лет, а ей – двадцать два. Я ей невольно подражала, мне казалось, что общение с Николь делает меня более смелой.