Кубок Бентона… Николь почувствовала холодок в низу живота. Усилием воли она прогнала неприятное ощущение. Только не нервничать, это делу не поможет.
Осторожно двигаясь в потоке машин, она свернула направо на улице Саут-мэйн и быстро поехала вдоль зеленых лужаек, мимо простого белого здания церкви и ряда симпатичных магазинчиков, стоявших напротив. Все они еще были закрыты, кроме булочной, откуда доносился аппетитный аромат свежего хлеба и сдобы.
Николь поборола искушение остановиться у булочной. Главная ее задача — поскорее добраться до побережья. Сегодня за торопливым завтраком Эмили Петерсон, хозяйка, у которой Николь сняла на лето комнату, объяснила ей, как проехать к морю. Николь, в третий раз мысленно повторила маршрут: на Саут-мэйн направо, на Уайтэкер налево, на Норт-мэйн направо, на Харбор-роуд налево. Направо, налево, направо, налево…
Раньше Николь жила вблизи океана, и теперь ей его очень не хватало. В течение двух лет после окончания колледжа скучная работа в министерстве внутренних дел в Вашингтоне почти не оставляла времени для занятий парусным спортом.
Однако два месяца назад произошел неожиданный поворот в судьбе. Ей, наконец, подвернулся счастливый случай — предложение от одной известной социологической организации в Нью-Йорке. Для Николь это была прекрасная возможность использовать на практике полученные знания в области общественных наук. Она сразу согласилась и немедленно оставила надоевшую работу в правительственном учреждении. И только потом с огорчением узнала, что место в социологической организации освободится лишь в сентябре.
Поэтому, когда старый знакомый из университетской команды яхтсменов предложил ей летнюю работу в яхт-клубе «Уотч-пойнт», она была ему вдвойне благодарна. Во-первых, эти несколько месяцев она не будет без работы. Во-вторых, на лето ничего лучшего и пожелать нельзя, особенно перед переездом в Нью-Йорк, который ее так пугал.
Николь никогда бы в этом не призналась, но город подавлял ее своими размерами. Она всегда предпочитала маленькие, уютные, спокойные провинциальные городки на побережье. Поэтому такой радостной рисовалась ей перспектива предстоящих трех месяцев.
В это утро, однако, она не думала о Нью-Йорке. Здесь о нем ничто не напоминало. И меньше всего улица Уайтэкер, с ее колониальными домами, похожими на коробки. Покрашенные в одинаковый белый цвет, они стояли в ряд у дороги, за зелеными лужайками, огороженными невысокими частоколами. На дверях висели таблички: «Эбрэхэм Кларк, 1696»; «Джошуа Уайтэкер, 1672»; «Джеремиа Бентон, 1711».