— Два ящика чернил «Золотая корона».
— И?.. — спросила она. — Я никогда о них не слышала, но…
— Чернила «Золотая корона» очень похожи на те, которые используют для печати банкнот.
Мирабелла нахмурилась.
— Это ничего не доказывает: любой может купить эти чернила. Может, дяде нравится их цвет.
— Их просто так не купишь, — сказал Вит. — Их нужно заказывать.
— Все заказывают чернила, Вит, и по разным причинам.
— Два ящика?
— Это странно, — согласилась она и заново просмотрела список. Подсуммы, сумма, номер счета-фактуры, подписи, дата, способ доставки. Она снова взглянула на дату и рассмеялась.
— Да квитанции почти десять лет, — сказала Мирабелла.
— Я заметил.
Она вернула ему листок и покачала головой.
— Если бы дядя десять лет штамповал фальшивки, его, как мне кажется, давно бы разоблачили.
— Я сначала тоже так думал, — сказал Вит, спрятав квитанцию в карман. — Но то, что барон пока не попался, легко объяснить. Во-первых, он мог все это время работать над технологией, чтобы улучшить…
— Мой дядя в принципе не работает, — язвительно засмеялась она. — Тем более, ничего не улучшает.
— Во-вторых, — продолжил Вит, — он мог ждать, когда привезут остаток заказа, или времени, когда проследить заказ и выйти на него станет невозможно.
— Ему бы не хватило терпения, Вит.
— В-третьих, и я думаю, что все обстоит именно так, он передавал купюры человеку, сбывавшему их за границей.
— Ах! — Версия о сообщнике казалась правдоподобной. Мирабелла знала, что дядя не смог бы самостоятельно провернуть такое сложное дело — его кто-то направлял. — Думаю, ты прав. Но вряд ли старой квитанции достаточно, чтобы доказать это.
— Да, но у меня почти неделя впереди.
— Теперь ты уверен, что он виновен?
Вит задумался и покачал головой.
— Не знаю. Если честно, мне нет дела до твоего дяди.
— Ты в этом не одинок, — заметила она.
— Да, но только если мы оба ищем доказательства его вины в серьезном преступлении.
«Мы оба», — подумала она и сдержала улыбку: он назвал их командой. Это так ее порадовало, что Мирабелла решила не уточнять, что ищет доказательства невиновности дяди, а не его вины.
— Ты боишься, что делаешь из мухи слона: видишь смысл там, где его нет, только потому, что уверен в его виновности.
— Я не боюсь, — возразил он с таким обиженным видом, что Мирабелла не смогла не улыбнуться. — Любая деталь может оказаться важной. Почему ты улыбаешься?
— Да так, без причины, — солгала она. — Нравится, как ты рассуждаешь.
— Вчера за ужином я не был рассудительным, когда представлял, как избиваю барона до полусмерти.
— И оригинальным тоже. Подобные мысли посещают меня дважды в день.