Мирабелла застыла, пытаясь застегнуть пуговицы на спине.
В объятиях любимого мужчины? Она и вправду об этом подумала? Мирабелла уронила руки.
Подумала. И до сих пор думает.
Она любит его.
Конечно, она любит его. Иначе она бы и в мыслях не стала прикасаться к нему… целовать… ласкать… Да, она бы и в мыслях такого не допустила. Если бы не любила его.
Почему она раньше этого не поняла? Почему, когда она влюбилась, в голове не грянул гром, не сверкнула молния или не заиграла музыка? В книжках Кейт написано, что именно так и начинается любовь.
Она без причины нахмурилась и постаралась вспомнить, не пропустила ли на днях грозу или симфонию. Ничего не приходило на ум.
Сейчас она чувствовала к нему то же, что и вчера, а вчера — то же, что и неделю назад, а неделю назад… то же, что и всегда.
Она всегда любила его.
Понимание этого не пришло под звуки музыки, но тяжелым грузом осело внутри. Ей стало трудно дышать. Все это время она любила его. Когда они ругались, и дрались, и всячески отравляли друг другу жизнь, она любила его.
Он знает? Мирабеллу терзали сомнения. Сказать ему? Он любит ее?
Может быть. Она была не уверена, но все указывало на это.
Она ведь и сама об этом не подозревала. Она не скажет ему, потому что ничего не знает о его чувствах. И она не знает о них, потому что Вит никогда не говорил, что чувствует к ней, говорил лишь, что она красивая.
Вспомнив это, Мирабелла покраснела и решила пока оставить все как есть. Она не признается ему. Возможно, со временем, он даст понять, что она может надеяться на большее. Но сейчас ей достаточно их взаимного притяжения и страсти, и она благодарна за это.
Приняв решение, Мирабелла оделась, вышла из комнаты и направилась на кухню.
Сегодня она приготовит завтрак. Нет, она не хочет очаровать Вита, уверяла она себя, спускаясь по лестнице. Он готовил для нее вчера, поэтому сейчас ее очередь постоять у плиты. Даже если она не знает, как печь работает. Но разве это сложно? Немного дровишек, маленький огонь, закрыть заслонку…
— Доброе утро, дорогая.
Мирабелла вздрогнула от этих слов и оттого, что цепкие пальцы сжали ее руку чуть выше локтя. Она подавила дрожь, когда мистер Хартзингер повернул ее к себе. Мирабелла слегка побаивалась его. Частично из-за того, что он был единственным из приятелей дяди, от кого она, наверное, не смогла бы убежать.
Мистер Хартзингер был высоким и худым, как палка. Его черные волосы неухоженными грязными прядями свисали назад, отчего он еще больше напоминал ей старую швабру. Хартзингер был самым странным участником сборищ дяди и к тому же довольно редким. Это был его третий визит в дом барона. В отличие от других, он не был заядлым охотником и, хотя пил и веселился с не меньшим энтузиазмом, чем остальные, вел себя тихо и держался слегка особняком.