Инспектор огляделся.
— Ну, Чарли, приехали? — приглушенным голосом спросил он.
Чарли вздрогнул.
— Да, сэр. — Голос у него хриплый, испуганный. Да и кто бы на его месте не трясся? Идти против Коломбо… Чарли пугливо озирался по сторонам.
— Чье заведение? — спросил инспектор, хотя прекрасно видел вывеску над заведением Модзарелло и умел читать.
— Я же вам уже говорил, сэр! — В голосе Чарли послышались нотки недовольства. И что этот поганый фараон резину тянет? Его, Чарли, уже и так трясет…
— Освежи мою память, — продолжал придуриваться, по мнению Чарли, инспектор.
— Коломбо Белые Гетры, — ответил Зубочистка.
— Мы с ним знакомы, — протянул инспектор. Еще бы! Мэрфи раз пять сажал Коломбо за решетку, и всякий раз тот неизменно выходил сухим из воды — адвокаты его не зря хлеб ели.
— Какой пароль? — спросил инспектор.
— «У меня умерла бабушка», — ответил Чарли. — А это, — он протянул инспектору приглашение на похороны, — вместо билета.
— Хитры, черти! — не удержался инспектор. Да уж, насмотрелся он этих гангстерских штучек — будет о чем вспомнить в старости, если, конечно, доживет он до нее. А то ведь в Чикаго и такое может случиться: раз — и выходит экстренный выпуск с аршинным заголовком: «Бандит Коломбо убил инспектора Мэрфи!»
— Если захотите сидеть в центре, — продолжал инструктировать Чарли, верша свое гнусное предательское дело, — скажите, что вы — любимый внук.
— Все ясно. Из темноты выплыла фигура здоровенного детины в полицейской форме.
— Мы готовы, — доложил он инспектору. — Когда начнем?
Инспектор посмотрел на часы, прикинул.
— Сейчас без пятнадцати семь… Ровно в семь двигайте.
— Слушаюсь, сэр! — И детина вновь исчез в темноте.
Чарли стоял рядом с инспектором, переминаясь с ноги на ногу. «Незачем искушать судьбу, — думал он, — пора делать ноги». И наконец, не выдержал.
— Я, пожалуй, смоюсь, инспектор. Если Коломбо меня увидит, прости-прощай, Чарли.
— Прощай, Чарли, — инспектор и не думал ею задерживать. — Дальше мы справимся сами.
И Зубочистку тут же как ветром сдуло — как сквозь землю провалился, растворившись в темноте чикагских переулков.