— Что прикажете, сэр? — склонился он к инспектору.
— Виски!
Официант, казалось, искренне огорчился.
— Извините, сэр, у нас подают только кофэ! Шотландский кофэ, канадский кофэ, ямайский кофэ…
— Шотландский, — сообразил, наконец инспектор. — Полчашки. И обязательно с содовой. — Не упиться бы на работе в самый разгар операции. Голова инспектору нужна была свежая. — Да, и вот еще что. Терпеть не могу, сидеть так близко к оркестру! Тот столик свободен? — Инспектор показал на пустой столик, стоявший чуть поодаль, в глубине зала.
Официант вновь огорчился.
— Извините, сэр, но он абонирован ближайшими родственниками усопшей. — И, хитро подмигнув, пройдоха скрылся на кухне.
Время шло, и инспектор чувствовал себя все более неуютно. Вокруг веселье било через край, а Мэрфи волновало, одно: где Коломбо? Стрелки часов неуклонно приближались к семи — Коломбо не появлялся. Что толку хватать публику и подставных лиц, уныло думал инспектор. Хотя где-то в глубине сознания постоянно присутствовала мысль, что даже если Коломбо придет, то кончится все это, как всегда — Коломбо в шестой раз выйдет на свободу. «Ладно, — утешал себя инспектор, — пусть хотя бы посидит в камере».
Примчался официант с подносом, поставил перед Мэрфи чашечку «кофэ». И тут наконец дверь в глубине зала открылась, и в заведении появились «ближайшие родственники усопшей» — Коломбо Белые Гетры в сопровождении четырех громил устрашающего вида. Окинув хозяйским взглядом картину «отпевания», Коломбо двинулся к своему столику, по пути толкнув одного из особо скорбевших посетителей — пожилого господина растрепанного вида с чашечкой «кофэ», в руке. Похоже, что он тут с начала церемонии, а потому все у него держалось нетвердо — язык, когда он пытался попросить «еще чашечку кофэ», очки, съехавшие набок, галстук, переместившийся на спину, и чашка «кофэ» в дрожащей руке. На эту-то чашку и наткнулся Коломбо. Посудина не замедлила перевернуться и выплеснуть свое содержимое на белоснежные гетры Коломбо.
Участь скорбящего джентльмена была решена в то же мгновение, ибо, даже получив, пулю в лоб, Коломбо не был бы так разгневан, как разгневался он, увидев расплывающееся бурое пятно на ноге, обутой в белоснежные гетры. Последовало едва заметное движение головы — и вот уже двое громил подхватили под руки несчастного родственника усопшей, не перестававшего требовать «еще чашечку кофэ!»
— Эй, — орал он, пока люди Коломбо волокли его к выходу, — мне еще чашечку кофэ! Я хочу еще кофэ!
Но вынос тела состоялся, и тело было предано земле.
Присев за столик и закинув ногу на ногу, Коломбо вытащил белоснежный носовой платок из нагрудного кармана одного из своих сопровождающих и осторожно промокнул испорченную гетру.