— Знаете, дорогой профессор, — говорил больной, — вы мне доставили такую радость… такую огромную радость перед смертью, что я не знаю, как вас благодарить. Мне хочется подарить вам для исследования о нашей семье ряд документов и писем, принадлежавших фамилии Презяну. Вы можете использовать их.
Он позвал Эльвиру и попросил ее достать из комода пачку писем.
Выйдя на улицу, Манека чувствовал себя на вершине счастья. Его радовало и солнце, и цветущая зелень, а больше всего пакет, лежавший в портфеле.
Дома Манека начал внимательно читать пропахшие нафталином письма. «Вот я стал и преподавателем истории, — усмехнулся он, перебирая бумаги. — Да, господин Презяну, вы мне доставили большую радость перед своей смертью».
Просматривая документы, Манека наткнулся на письмо, адресованное Николае Презяну своей супруге Лючии.
«Я разговаривал с архитектором Витторио Кастенани,
— говорилось в письме, —
спрашивал его, может ли он построить такой подземный ход, какой ты хочешь. Знаешь, моя любимая, он ответил мне положительно. Коридор длиною в двести метров будет выходить на северозападную сторону усадьбы, на лужайку „Подснежник“. Помнишь, дорогая, однажды мы отдыхали на этой полянке около сухого колодца… я еще поцеловал тебя там…»
Манека несколько раз перечитал эти полустершиеся строки, написанные гусиным пером. Возбужденный, он достал из потайного ящика карту местности, где располагался «объект 112». «Двести метров на северо-запад», — и палец Манеки пополз в направлении, указанном в письме.
Стояла прекрасная летняя ночь. Безлунное небо было усыпано звездами. В поле дул приятный ветерок. Правда, Манека не чувствовал ветерка, не видел красоты звездной ночи. Ода мысль владела им: иметь в руках чертежи, стройки. Все его будущее зависело от этого ночного подземного рейда.
— Долго еще? — нетерпеливо спрашивал он человека, шедшего в нескольких шагах впереди.
— Нет, — угрюмо отвечал тот. Это был официант, которого «Ариец» считал одним из своих самых надежных агентов.
Наконец, они подошли к опушке леса. Под легкими порывами ветра тихо шелестели листья деревьев, наполняя воздух таинственными шорохами.
— Здесь будь внимателен, — произнес официант.
Манека показалось, что его спутник говорит с ним слишком наглым тоном. «Какого дьявола он мне приказывает, — раздраженно подумал Мирча, — я должен приказывать. А, впрочем, черт с ним, пусть командует… Все равно завтра или послезавтра я буду далеко отсюда».
Они вошли в лес, и тьма поглотила их. Отвыкший быстро ходить, Манека устал. Колени его дрожали и подгибались. Вся эта обстановка напомнила шпиону ту ночь, когда его сбросили с самолета.