— При чем тут привязывать… — выдавил он из себя.
— А, так ты еще переговаривать? Раздевайся сейчас же! — она дернула его за рукав. Мишка отскочил на середину комнаты. Увидев разорванные штаны, мать схватилась за голову: — В чем же ты в школу будешь ходить? Штаны порвал! Ну, не изверг? — Она схватила веник, подступила к Мишке: — Снимай пальто — бить буду. Хватит с тобой возиться. Слов ты, видать, не понимаешь. Изобью, паршивца, а там как хочешь. И не плачь, не поможет!
Мишка опустился на пол, заплакал:
— Сразу бить… Не разберется, а сразу за веник… Все только бить. Я делал, делал сетку, а он украл… Это хорошо, да? У него отец есть, и ему все можно? А меня только бить. Никто не заступится… Был бы отец, так, наверное… — Мишка, сидя на полу, горько рыдал, размазывая по лицу слезы, которые, попадая в ранки, больно щипали.
Мать смотрела на него, опустив веник. Она присела на корточки возле Мишки, спросила:
— Это кто, Симка, что ли?
— Да.
— Можно ж было по-мирному?
— «По-мирному»… Я ему вот еще покажу, как царапаться. Будет знать! Думает, как отец есть, так…
— Ну, ладно, ладно, успокойся. Будет и у нас отец…
Мишка поднял на мать заплаканные глаза, удивленно посмотрел на нее.
— Какой? Что бабушка говорила, завчайной? Не надо мне такого отца, не хочу. Я буду нашего ждать. Может, его и не убили, может, он без вести пропавший…
Мать вздохнула, привлекла к себе Мишку, прижала его голову к груди.
— Уже скоро семь лет будет, как получили извещение. Если бы был живой — дал бы знать…
— А я буду ждать… — упрямо сказал Мишка. — А этого мне не надо.
Пришла Настя. Увидела сидящих на полу Мишку и мать, бросила на стол хлеб, подбежала к ним.
— Что с ним, мама? Заболел?
— Да, заболел, — сказала мать. — Вставай, сынок.
Настя присмотрелась к Мишке и, заметив поцарапанное лицо, все поняла.
— «Заболел», — протянула она нараспев. — Подрался с кем-то, а ему набили.
— Ладно, «набили», — проворчал Мишка, поднимаясь.
Настя, ехидно улыбаясь, смотрела на него. Мать заметила, прикрикнула:
— Настя, не лезь к нему. Не твое дело. А ты снимай штаны, — сказала она Мишке.
Тот удивленно взглянул на мать.
— Снимай, снимай: зашью. Да садись за уроки.
Всхлипывая, Мишка разделся, отдал матери штаны, в трусах пошел умываться. Вытираясь, посмотрел в зеркало. Четыре красные полоски от левого глаза протянулись почти через всю щеку. «И когда он успел цапнуть? — недоумевал Мишка. — Ну, ладно, я тебя тоже как-нибудь скубану еще не так».
* * *
Прежде чем открыть учебники, Мишка долго рассматривал расписание, что-то вспоминал. «Географию можно не учить: не вызовут, только позавчера вызывали. Ботанику — тоже. Математика? — он посмотрел в потолок, потом в расписание. — Ну, эту тоже можно не делать. Она будет после большой перемены, задачку у кого-нибудь на всякий случай спишу, и ладно». Мишка засунул книги и тетради в ранец, на столе осталась только грамматика русского языка. «Это надо выучить, может вызвать — там у меня двойка была по письменному. Это мы сейчас!» И Мишка, забыв о недавнем происшествии, мурлыкая себе под нос песенку, начал писать упражнение.