Когда он пытался вспомнить недавние события, желая понять, что могло вызвать у него столь странные ощущения, память отказывалась ему служить. Его вызвали на встречу с начальником Болларда; это он помнил. Состоялась та встреча или нет — это стерлось у него из памяти. Вместо воспоминаний о той ночи — пустота.
Он подумал, что Боллард, наверное, знает, что случилось. Этот англичанин понравился ему с самого начала; он сразу понял, что, несмотря на различия, у них много общего. Интуиция подсказывала ему, что Болларда нужно поскорее найти. Конечно, увидев его, англичанин очень удивился; возможно, сначала даже рассердится. Но когда он расскажет Болларду о своем счастье, то, конечно же, будет прощен.
Боллард обедал поздно, а потом пил до позднего вечера в «Кольце», маленьком баре, где собирались трансвеститы, куда его впервые привел Оделл почти двадцать лет назад. Несомненно, коллега просто хотел продемонстрировать свое глубокое знание жизни, показывая новичку признаки упадка Берлина, однако Боллард, не испытывая никакой тяги к завсегдатаям «Кольца», внезапно почувствовал себя здесь как дома. Он сохранял нейтралитет, и за это его уважали и никогда не приставали к нему. Ему давали возможность просто пить и наблюдать за демонстрацией полов.
В тот вечер перед его глазами стоял призрак Оделла, чье имя было уже забыто именно потому, что он был связан с делом Мироненко. История не прощает ошибок, если только ошибка не выливается в нечто грандиозное. Подобное Боллард уже наблюдал. Таких, как Оделл — честолюбивых мужчин, которые из-за своего небольшого просчета оказываются в полном тупике, из которого нет выхода, — таких мужчин не ждут ни красивые речи, ни награды. Их ждет лишь забвение.
От этих мыслей Болларду сделалось очень грустно, и, чтобы развеять меланхолию, он напивался все сильнее, и когда в два часа ночи вышел на улицу, от былой депрессии осталось лишь мрачное уныние. Добрые обыватели Берлина давно спали; завтра их ждет новый рабочий день. Стояла тишина, и только со стороны Курфюрстендамм слышался глухой гул проезжающих машин. Боллард пошел на этот звук; мысли в голове путались.
Внезапно сзади раздался смех. Молодой человек, одетый шикарно, как кинозвезда, пошатываясь шел по тротуару под руку со своим неулыбчивым сопровождающим. Боллард знал этого трансвестита, завсегдатая бара; его клиент — судя по скромному костюму, провинциал — наверняка сбежал от жены, чтобы за ее спиной утолить свое влечение к мальчикам, одетым в женское платье. Боллард ускорил шаг. Звонкий смех юноши, в котором звучало явно наигранное кокетство, заставлял Болларда стискивать зубы.