— Ты чего?
— Ничего. — Надя вышла из своего укрытия и хотела прошмыгнуть мимо, но Стрюков преградил ей дорогу.
— А ну погоди! — крикнул он и, поставив на стол свечу, двинулся к Наде. — Ты чего крадешься, а? — негромко спросил он.
— Я не крадусь, — сказала Надя, пятясь к своей двери.
— Подглядываешь, змеюка! — полушепотом прорычал он и наотмашь ударил Надю по щеке.
Она ойкнула, отшатнулась и не упала только потому, что случайно уцепилась рукой за угол стола. Не выпуская ларца, но словно забыв про него, не в силах сдержать свой гнев, Стрюков шагнул к Наде.
— Мой хлеб жрете да меня же за горло хватаете?!
Надя увидела обезумевшие от ярости глаза и поняла, что он может еще ударить, может бить и бить, что сейчас он на все способен. Ей стало страшно...
Она схватила со стола тяжелый медный подсвечник и подняла над головой.
— Не тронь! — срывающимся голосом крикнула она.
Стрюков ничего подобного не ожидал, он даже растерялся и попятился назад.
— А, так ты еще грозиться будешь?
В комнату вбежала бабушка Анна, ахнула, всплеснула руками, запричитала, не зная, что делать.
В сенях показался с ружьем в руках Василий. Увидев хозяина, он трусливо подался к выходу, но тут же вернулся. Стрюков, казалось, никого не видел, кроме Нади.
— Поставь подсвечник! Кому говорят?! — сгорбившись, будто готовясь к прыжку, хрипло приказал он.
— Не подходи. Убью! — вся дрожа, полная решимости защищаться, крикнула Надя.
— Иван Никитич! — бабушка Анна, просяще вытянув руки, бросилась к Стрюкову.
Он отшвырнул ее в сторону.
— Меня, меня убей, — взмолилась она и встала между Стрюковым и Надей. — За что тиранишь сироту несчастную, что мы тебе плохого сделали? Или перешли твою путь-дорогу, скажи, Иван Никитич?
Он тряхнул ее за плечи.
— Молчи, ботало, язык вырву! Обрадовались, что красные бьют! Сговорились против меня? С ними сговорились!
Бабушка Анна всплеснула руками.
— Да побойся ты бога, Иван Никитич, зачем же на нас такую понапраслину?!
— А я все понял. Все раскусил. Только и ждете того часу, чтобы обобрать. Не дождетесь! В порошок изотру! — Он снова ринулся к Наде.
Но бабушка Анна заслонила ее собой.
— Иван Никитич, чай, и у тебя сердце не волчиное, хоть скажи, ну, скажи, чем она перед тобой провинилась? В чем ее вина?
— Следит за мной, подглядывает. Как шпионка какая-нибудь! Знаю, чья это работа. Знаю-ю! Деповские бандюки обучили? Семен Маликов, да? Или, может, сам Кобзин?! Чужого добра захотелось? Я понимаю, куда дело клонится. Все ваши помыслы знаю!
— Ничего вашего и на ломаную копейку нам не надо, — тихо заговорила Надя. — Ничего не надо! А подглядывать я и не думала. Если говорить правду, то я и в доме-то совсем не была, вот только вошла.