В подземелье не долетали никакие звуки, всегда стояла пугающая тишина, в нос ударял дурманящий запах.
— Сыро. Дышать нечем, — передернув плечами, сказала Ирина.
— Подвал, ничего не поделаешь. Да это только сначала, а потом ничего, незаметно становится. Зато сюда никакой снаряд не залетит, — успокаивал Стрюков.
Ирина сделала несколько нерешительных шагов, окинула взглядом покрытые плесенью серые своды и, круто повернувшись, пошла к выходу.
— Противно, словно заживо погребенные, — брезгливо обронила она.
Дорогу ей преградил Стрюков.
— Но ведь там...
— Ничего, — не дала ему договорить Ирина. — Я не такое видела — обошлось. И теперь обойдется.
Каблуки ее хромовых сапожек застучали по каменным ступеням. Вслед за ней заторопился Стрюков. Шествие замыкала Надя, бережно заслонив ладонью мечущийся из стороны в сторону робкий огонек свечи.
А наверху пальба не прекращалась. После мрачной тишины подземелья шум и грохот боя казался еще страшнее и оглушительнее.
— Слышишь? Я же говорил!
— Ну и черт с ними, — со злой досадой сказала Ирина. Она нервно сжала ладонями виски и закрыла глаза. — Я очень устала. С ног валюсь. Если не спать, то хотя бы прилечь. Проводи меня, Надя. Хотя... подожди! — Ирина сделала небольшую паузу. — Как ты себя чувствуешь?
— Я?! — удивилась Надя. — Ничего.
— Анна сказала, будто ты заболела. Голова и вообще, — пояснил Стрюков.
— Все прошло. Это так себе, бывает.
— Нет, если нездоровится, то зачем же? Иди к себе и пошли Анну.
— Как хотите, но я совершенно здорова.
— А я тебе что говорил? — обратился к Ирине Стрюков. — Так оно и есть.
— Поднимемся ко мне, — сказала Ирина Наде и, подойдя к отцу, обняла его. — Доброй ночи, отец.
— Ночь-то уж почти вся позади, — взглянув на часы, сказал Стрюков. — Скоро светать начнет. Скорее бы.
Наде не хотелось оставаться наедине с Ириной. Она так устала за эту беспокойную и полную событиями ночь, что еле держалась на ногах. Кроме того, тревога, охватившая Надю во время разговора с Семеном, так ее и не покидала. А когда вдруг среди ночи завязался бой, тревога овладела всем ее существом, всеми помыслами. Надя понимала, что где-то в этом пекле, возможно совсем неподалеку, находится Семен и что ему ежеминутно грозит опасность. «Побереги себя, Семен! Выживи! Хороший, славный, дорогой, самый дорогой человек! Пускай матерь божья мимо пронесет смертельную пулю», — молила Надя.
Если бы не Ирина, она пошла бы сейчас в свою комнату и встала там на колени перед образами.
Приготовив Ирине постель, Надя собралась уходить.
— Ты очень устала? — неожиданно мягко и задушевно спросила Ирина.