— Да, но…
— Не перебивайте, — остановил его Воробьев. — Теперь представим себе, что Ирина Михайловна оказалась гораздо умнее вас и более аккуратно обращалась со свертком, не оставив на нем своих пальчиков. Что из этого следует? Рано или поздно мы разыщем контрабанду, и тогда попробуйте вы, Василий Митрофанович Жмых, доказать следователю, что золотишко это не ваше и что вы только по доброте душевной полезли за контрабандой в лючок. Да вас же в Одессе на смех подымут!
Жмых, который все это время хотел что-то сказать, при последних словах Воробьева понуро опустил голову, и Игорь вдруг с удивлением и жалостью увидел, что не такой уж он и молодой, этот саксофонист, как хотелось бы ему казаться, и что лысина у него умело скрыта зачесом длинных волос. Да и вообще пора бы этому «мальчику» образумиться и быть Василием Митрофановичем, а не Васей, как любил он представляться незнакомым девушкам.
— Ну что молчите, как двоечник на экзамене? — устало спросил Воробьев, внимательно, оценивающе посмотрев на понурившегося Жмыха.
— А что говорить? — медленно поднял тот голову. — Как говорится, доигрался.
— Но ведь можно и исправить положение, — осторожно сказал Воробьев, все еще не решаясь выложить саксофонисту окончательно созревшую в голове мысль.
— К-как? — заикаясь, спросил Жмых.
— Видите ли… Возможно, что это будет сопряжено с риском…
— Вы меня плохо знаете! Я все сделаю…
К вечеру совершенно успокоившаяся Ирина Михайловна попросила руководителя концертной программы отпустить с ней «на пару часов» Жмыха и, быстро сунув в сумочку тяжелый сверток, заспешила к трапу. Проходя мимо вахтенного, она, как всегда, мило улыбнулась ему и, увидев на пирсе поджидающего ее саксофониста, призывно помахала рукой.
— «Первый», я — «Восьмой». Пациентка сошла на берег.
В руках две сумки. Большая и маленькая. В маленькой — металл. Какие будут указания?
Майор Цехковели — старший батумской группы, которая была подключена к одесской группе для завершения операции, — грузно поднялся со стула, на котором просидел несколько часов, с нетерпением ожидая этого донесения оперативников, повернулся к поднявшемуся навстречу Воробьеву.
— Ну что будем делать, капитан? Твоя подопечная вместе с саксофонистом сошла на берег. Металл при ней.
Воробьев, хорошо понимая, о чем спрашивает этот пожилой с орденской колодкой на груди майор, словно оправдываясь, пожал плечами, сказал:
— Мне-то, конечно, сейчас хотелось бы ее взять. Понимаете, опять упустить боюсь, и в то же время момент истины…
— Вот-вот, дорогой, — одобрительно кивнул Цехковели. — Сейчас мы уже почти точно знаем, на кого она вышла со своим золотишком и кто берет у нее всю партию. Панимаешь? Но хотелось бы взять их непосредственно во время сделки. Ну так как: да или нет? Твое слово.