— Затем, мисс Хакстебл, — ответил лорд Монфор, — что к тому моменту, когда вы признаетесь себе, что хотите этого, вы уже сами полюбите меня. И для вас будет чрезвычайно важно знать, что ваша любовь взаимна.
У него были просто дьявольские глаза. Они умели улыбаться, когда остальная часть лица хранила серьезное выражение. Они даже умели смеяться. И насмехаться. А их взгляд мог проникать в душу.
— Если нам обоим будет сопутствовать успех, — сказал лорд Монфор, — то мы проживем счастливую жизнь и умрем в один день. Не забывайте, повес называют самыми верными мужьями. И самыми умелыми и опытными любовниками.
— Ox! — Кэтрин устремила на него негодующий взгляд. — Вы даже сейчас пытаетесь соблазнить меня.
Он изобразил на лице крайний испуг.
— Я бы предпочел, мисс Хакстебл, чтобы вы не употребляли именно это слово, — сказал он. — Однажды я попробовал сделать это с вами, и вы нанесли мне поражение.
— Ничего я не нанесла! — горячо возразила Кэтрин и покраснела до корней волос, сообразив, в чем именно ее только что вынудили признаться.
— Отнюдь, — спокойно произнес лорд Монфор, — нанесли. В тот раз я не перешел к главному блюду и таким образом навечно остался голодным. Однако мы отошли от темы. Так мы заключаем пари?
— Естественно, нет, — резко ответила Кэтрин.
— Вы боитесь, мисс Хакстебл, — уверенно заявил лорд Монфор. — Боитесь, что я выиграю, а вы проиграете. И что впадете в вечную хандру и умрете от разбитого сердца, а родные будут горько рыдать у вашего смертного одра.
Кэтрин сердито посмотрела на него и рассмеялась против своей воли.
— Вот уж такими надеждами, лорд Монфор, — сказала она, — тешить себя не надо. Это вы будете обречены на вечное разочарование. Только я не собираюсь тратить время на описание эффектных сцен вашей кончины.
Он тоже рассмеялся.
— А что, если бы я согласилась на столь абсурдное предложение? — поинтересовалась Кэтрин. — И выиграла бы пари? Вы ведь никогда бы не признали, что полюбили меня, правда?
На его лице отразились негодование и обида.
— Вы, мисс Хакстебл, намекаете, что я лжец? — осведомился он. — Что я не человек чести? Но даже если бы я солгал, вы бы все равно вскоре узнали правду. Вы бы видели, как я погружаюсь в глубокую депрессию 66 и становлюсь тенью самого себя. Я бы постоянно жалобно вздыхал, писал бы плохие стихи и забывал менять белье.
Кэтрин опять не смогла удержаться от смеха.
— Я был бы абсолютно честен и признал бы поражение, хотя оно и маловероятно, — добавил он. — Так все же, мы говорим гипотетически? Вы все еще боитесь и отказываетесь заключить пари?