Что же здесь удивительного? — Сказала мама, — ты же это спор не в академии наук затеял, а в пивной?
Не в пивной, а в кафе.
Какая разница? Как говорит папа, меняется форма, а не содержание.
Значит, ты считаешь, что если бы я на эту тему разговаривал с интеллигенцией, то результат был бы другим?
Конечно другим, но ты не обольщайся, Ты бы всё равно был бы в меньшинстве. Я всех людей делю на две категории, — пояснила мама, — это рабы и цари. Увы, но в основной своей массе у людей рабская психология. В обществе царей мало, большинство рабов, даже среди интеллигенции.
Честно говоря, мне трудно поверить, что Володька — раб. Он всегда старался быть первым. Мама только что сказала, что нисколько не сомневается в том, что и в дальнейшем его поведение вряд ли изменится.
Ты просто не правильно понял маму. Царь не тот, кто имеет много власти и денег, а тот, кто свободен от предрассудков. Мало того, царь использует свою свободу для созидания, а не для разрушения. Иисус был царём, хотя ничего не имел, а Понтий Пилат был рабом, хотя имел и власть и деньги.
Но если всё так, как ты говоришь, — не соглашался я с отцом, — то, как ты объяснишь такое явление, как прогресс? Ты только что сказал, что созидать могут цари, а не рабы. А так как в основной своей массе люди рабы, то общество не может быть созидательным.
Я не говорил, что рабы не могут созидать. Они созидают и очень даже хорошо, но только при одном условии: они должны быть в кандалах, а рядом с ними должен стоять надсмотрщик с плёткой. Сними кандалы, убери надсмотрщика, и они тут же уничтожат всё, что только что создали. Самое опасное это дать рабу свободу. Нет более жестокого хозяина, чем освобождённый раб.
У Володи Рабова утро началось тоже с головной боли. Стоило ему подняться с постели, как вчерашний день тут же напомнил о себе. Он, сморщившись, как прошлогодний лист, держась за стенку, чтобы не потерять равновесия, побежал на кухню, чтобы найти что-нибудь остренького. Там в трусах и майке уже сидел отец.
О! Явление Христа народу! — засмеялся он. — Головка не болит?
Тебе смешно, а мне не до смеха.
Садись. Сейчас тебя вылечу.
Отец вытащил из холодильника бутылку водки и налил своего 'лекарства' в стакан. При этом не забыл и про себя.
А у тебя что, тоже голова болит? — спросил Володя.
Тебе для лечения, а мне для профилактики, — отшутился отец. — Пить в одиночку — самое последнее дело. — Он поднял свой стакан и чокнулся с Володей.
'Лекарство' и действительно подействовало. Не успела приятная теплота дойти до желудка, как головная боль стала утихать.