— Черт подери, — выругался он, поднимаясь на ноги.
Невозможно было отрицать, что его ответ на невинное прикосновение ее губ был жестоким, первобытным и притягательным. По ее словам, они жили в разлуке почти год. И столько же, или даже дольше, он не целовал женщину? Странная мысль вдруг пришла ему в голову. Он так переживает из-за ее верности, а ведь он не имеет ни малейшего понятия, был ли сам верен ей в то время, когда они не были вместе. Возможно он, как и многие военные до него, искал примитивного утешения в руках какой-нибудь выносливой маркитантки, мечтая о женщине, на которой собирался жениться.
Он покачал головой, все еще потрясенный страстью, которая вспыхнула между ними. Их поцелуй доказал, что Лаура права еще в одном — она принадлежала ему. В этом больше не могло быть никакого сомнения.
Он уже собирался пойти в свою холодную и одинокую постель, как вспомнил обуглившиеся остатки бумаги, за сжиганием которых он застал Лауру. Он опустился на колени, просеивая пепел.
Его пальцы наткнулись на расплавленный воск — до сих пор теплый, мягкий и податливый его прикосновению, как еще совсем недавно Лаура. Он медленно выпрямился, разглаживая воск пальцами. Он не мог ничего вспомнить о своей жизни до вчерашнего утра, но знал, что деревенские мясники очень редко запечатывают свои счета таким дорогим воском, если вообще когда-либо это делают.
Каждую ночь я неустанно молюсь за тебя…
Когда следующим утром Николас проснулся, в голове у него звенело с удвоенной силой. Застонав, он накрыл голову подушкой, приглушив звон до уже терпимого гула.
И осознал, что звук раздается не в его в голове, а доносится с улицы через окно. Схватив брюки с изножья кровати, он натянул их и, спотыкаясь, бросился к окну.
Распахнув его, Николас высунулся на двускатную крышу и глубоко вдохнул, наполняя легкие чистым и прохладным воздухом утра. Ночь оставила на траве вуаль росы, которая беззаботно мерцала и переливалась под утренним солнцем. Колокола все еще продолжали звонить, раскатывая эхом по простирающимся холмам и лугам мелодичный перезвон, приятный и неторопливый. Похожий на песню, от которой неизвестно почему возникает комок в горле, песню, которая зовет домой.
Если у него был дом.
Николас мягко, но твердо закрыл окно, но не стал ни запирать его, ни закрывать портьеры, которые могли бы полностью заглушить тянущие душу напевы.
Когда дверь позади него скрипнула и открылась, он развернулся к ней, радуясь, что успел надеть брюки.
— Кто-нибудь в этом доме вообще умеет стучаться?
Несмотря на то, что ее руки были заняты предметами одежды, Лауре все еще удалось сделать в ответ насмешливый реверанс и выдать радостную улыбку.