Но с этим последним обстоятельством было проще.
Блик плясал на поверхности позолоченной погребальной урны, стоящей посреди стола. Эта урна, водруженная на видное место, а теперь забытая, была окружена стопками документов, кофейными чашками, бокалами, бутылками из-под пива и недоеденными бутербродами. Лукас перевел взгляд с урны на окно.
Небо стало призрачно-зеленым. Смуглый мужчина в черном стетсоне сидел в синем фургоне, припаркованном рядом с «линкольном» Лукаса. Успев за минуту разглядеть и грозовые тучи, и приезжего, Лукас заставил себя расслабиться, отметая и то, и другое как обстоятельства, не имеющие к делу никакого отношения.
Моураны не замечали ни туч, ни фургона. Они перестали проявлять даже притворный интерес к урне, содержащей пепел Гертруды, сразу после того, как было прочитано ее завещание и призван на помощь адвокат.
К счастью, Лукас оказался поблизости, в Сан-Антонио, в гостях у старшего брата Пита, врача.
Лукас наклонился и левой рукой поднял урну. Блик, который он видел прежде, исчез. Теперь блестящая поверхность отражала лишь его собственное угрюмое лицо и шапку непокорных черных волос. Небрежно повернув урну, он вгляделся в портрет женщины, прах которой покоился внутри.
Проницательные глаза Гертруды Моуран смотрели на него, словно восклицая: «Не вздумай тягаться со мной, несчастный выскочка!» Даже в старости, со своими белоснежными пушистыми волосами, она оставалась привлекательной женщиной. Холли сообщила Лукасу, что портрет был закончен меньше месяца назад. С трудом верится, что женщина с таким решительным и умным лицом не понимала, что творит, подписывая завещание.
Всю жизнь Гертруда Моуран отличалась предприимчивостью. Сначала все состояние семьи включало земли и нефть. Гертруде удалось удвоить его, в то время как другие нефтепромышленники разорялись. В возрасте, когда большинство богачей становятся чванливыми и занудными, она казалась воплощением энергии. Газеты то и дело сообщали об эксцентричных поступках Гертруды.
Лукас отвел взгляд. Да, она заварила нешуточную кашу, втайне изменив все пункты завещания и оставив всего несколько миллионов этим избалованным ублюдкам.
— Ну, мистер Бродерик, вы в состоянии вернуть нам наши деньги или нет? — Холли подалась вперед, вновь зазывно поблескивая темными глазами и демонстрируя ложбинку между грудей.
Это мы уже проходили, напомнил себе Лукас, со стуком ставя урну на стол.
Стинки вздрогнул, словно испугавшись, что дух Гертруды вырвется из урны, как джинн из бутылки. В комнате воцарилось молчание, и на долгую минуту всем, даже Лукасу, показалось, что проницательные глаза с портрета зловеще блеснули, и ощутилось присутствие в комнате постороннего дерзкого существа.