— Прекрасно, — ответил Саша.
Она поставила на стол две тарелки с едой. Села к столу, спиной к окну. Нарезала подсохшую горбушку ржаного хлеба тоненькими ломтиками. Предложила угощаться и сразу начала есть сама, глядя в тарелку.
От Яны не исходило чувства отчуждения, нет, — Саша вдруг это явственно понял, но она словно впала в тихую, не отягощенную присутствием Саши хандру.
Оттого молчание сменило тональность, и даже стало уместным, хоть и нарушалось невнятным бубненьем телевизора за стеной и слабым, еле различимым стрекотаньем шампанского, вновь разлитого — себе, и долитого — Яне Сашей.
Он поковырялся немного в каше — но аппетита не было. Зато выпил. И Яна неожиданно жадно выпила. И еще попросила.
Саша встал, посмотрел в окно. Там было смурно и неприветливо.
Банка с водой стояла на окне.
Яна, сидящая спиной к Саше, допив шампанское, поставила пустую чашку на стол и отодвинула пустую тарелку от себя.
Саша видел это, глядя Яне в затылок.
Он держал в руке банку с водой, мгновенье назад взятую с подоконника с целью подкрепить наглядно глупый вопрос: «А зачем вот эта банка здесь стоит?» но неожиданно для себя он сделал полшага к Яне и вылил воду из банки ей на голову.
Наверное, это был глупый поступок. Но она встала со стула, улыбаясь на несколько ватт ярче, чем минуту назад и держа чуть подрагивающие, словно от смеха, ладошки под прядями волос, с которых стекала вода.
— Поганец такой, — с улыбкой говорила Яна. — Ах, поганец…
Она ушла в комнату. Вернулась оттуда с полотенцем на голове и все еще улыбаясь.
— Я в ванную пойду, понял? — сказала весело.
Саша попытался придумать шутку или хотя бы шутливую реакцию в ответ. «Не понял» — отмел; «Я подумаю об этом» — отмел, не придумал ничего и только кивнул в ответ, по щенячьи размашисто.
Он примостился у телевизора, листая его, привычно настроившись на безболезненное получение нескольких доз пошлости и невежества. Привычно не получилось, и Саша выключил звук. Так лучше.
В ванной шумела вода.
«Будь что будет, все равно… парки… какие там парки? Все время забываю… «Парки дряхлые, прядите…» «Ты шуми, веретено…»
Ему действительно было все равно.
Яна вышла из ванной в халате и тапочках, яростно вытирая голову махровым, красным, с белыми полосами полотенцем.
Без макияжа она стала еще проще и милее, не строгая и чистая. И тонкие, побелевшие от воды пальцы…
Саша прошел в ванную. Разглядывал себя в зеркале, щурясь.
«Сегодня утром ведь уже смотрел. За пятьсот километров отсюда. Думал: какой я? Надежный, безнадежный…»
Включил воду, провел влажной ладонью по лицу.