Захариил издал победный клич и вскочил на ноги. По поверхности его посоха пробегали вереницы потрескивающих молний, а в конечностях бушевала ледяная сила. В течение одного головокружительного мгновения его восприятие обострилось до сверхъестественного уровня, достигнув измерений, находящихся вне понимания обычных людей. Пермакрит и металл коридора почти растаяли, в то время как живность высветилась с новой отчетливостью. Он мог видеть покрывающие стены с потолком слои корней и вьющихся растений, и каждое из тысяч насекомых, обитающих среди них. Он также мог видеть окружающее его отделение бесчисленное множество червей, которые обвивали его воинов и кусали их доспехи.
Но наихудшим было то, что он мог видеть пульсировавшую во всем этом ужасную неестественную заразу. Ею было запятнано каждое живое существо в коридоре, и она действовала на них подобно разлагающей раковой опухоли. Раковой опухоли, кипевшей ужасным потусторонним сознанием.
Захариила ошеломила картина увиденного. Это навеки отпечаталось в его разуме. Это было намного хуже всех тех ужасов, свидетелем которых он стал на Сароше. Здесь он также находился глубоко под землей, окруженный смертью и разложением, но на Сароше омерзительное желеобразное существо, с которым им пришлось столкнуться, явно было порождено текущим безумием варпа. Эта же зараза, это заливавшее каждый корень и вьющееся растение зло, было неразрывной частью самого Калибана.
Беседы при свете звезд
Диамант
200-й год Великого Крестового похода Императора
АТАКА БЫЛА НАСТОЛЬКО стремительной, что застала Немиила врасплох. В течение одного удара сердца Преторианцы, чьи смертоносные движения превратились в размытое пятно, пустили в ход оружие и преодолели те несколько метров, что оставались между ними и Астартес. Пули из множества стволов ударили в Темных Ангелов, разрываясь на керамитовой поверхности их брони серией ярких вспышек. Воины пошатывались под градом снарядов, кровь хлестала из их ран на руках, телах и ногах. Тревожный красный сигнал высветился на дисплее шлема Немиила, боль вспыхнула в груди и в руках, которые внезапно стали вдвое тяжелее, вероятно, преторианский снаряд разорвал связку синтетических мышечных волокон под его нагрудником.
Брат-сержант Коль опомнился первым. Для вопросов или взаимных упреков не было времени, Преторианцы обрушились на них со скоростью молнии, размахивая силовыми когтями и шоковыми дубинками, словно насмехаясь над их броней типа «Крестоносец». Терранин отступал под лавиной разрывных пуль, ревя проклятия на одном из забытых языков и отстреливаясь из болт-пистолета. Снаряды попали в грудь и голову одного из атакующих скитариев, расплющившись о доспехи аугментированного воина, и не причинив серьезных ран, но этого жеста сопротивления было достаточно, чтобы потрясенные члены отделения приступили к действиям.