Людовико покачал головой, хотя в уголках глаз запрыгали смешинки.
— Дай мне слово, что не сделаешь этого без моего разрешения. Возможно, на карнавале он будет уместен. Кстати, тебе, наверно, не терпится узнать: прибыл ли Антонио ди Карриоццо? — ровным голосом поинтересовался граф.
— Почему ты так думаешь?
— На пути в твою комнату я перехватил посланницу Доминики с запиской.
— И что там было?
— Два слова. «Он здесь», — отец искоса взглянул на Лали.
— Ты уже говорил с ним?
— Обменялись приветствиями.
— Почему ты пригласил Карриоццо к нам? — рискнула задать волнующий ее вопрос Лали.
— Я собираюсь напомнить Антонио о заключенной между вами помолвке.
— Ты веришь своей жене? — вспыхнула Лали.
— Я верю тебе. И хочу, чтобы ты была счастлива. А помолвка необходима, как знак мира между нашими фамилиями. Когда-то очень давно семьи де Бельфлер и ди Карриоццо поссорились из-за клочка земли под названием Майано. Мир, время от времени воцарявшийся между двумя семействами, был недолговечным, потому что ни одно из семейств не желало уступать. В результате за долгие годы вражды выросла ненависть. Мы с Алессандро решили положить конец этой истории и заключили помолвку между нашими детьми: Антонио и маленькой Мальвиной. А в приданое своей единственной дочери я по договору отдавал рудник Майано. Как видишь, Карриоццо весьма заинтересованы в этом браке. Жаль, что в наши замыслы двенадцать лет назад вмешался какой-то мерзавец. Я пытался найти тебя и выяснить, кто устроил это злодеяние. Но безрезультатно. Впрочем, сейчас не время обсуждать твое похищение. — Людовико предложил дочери руку, чтобы идти к гостям. — Сегодня мы должны решать другие вопросы.
При появлении Лали в зале воцарилась тишина. «Никто не должен догадаться, что мне страшно» — подумала девушка, жалея о том, что в Европе не принято носить чадру.
— Улыбнись, Мальвина, и держись с достоинством, — шепнул Людовико. — Покажи им, что ты — истинная де Бельфлер.
Глубоко вздохнув, девушка последовала совету отца: распрямила плечи и приподняла лицо, озаренное очаровательной улыбкой.
— Позвольте вам представить мою дочь, — торжественно произнес Людовико, и его голос гулким эхом разнесся по залу. — Мальвина де Бельфлер.
Шепот восхищения, одобрения и недовольного ропота пронесся по залу. Гости с любопытством принялись разглядывать дочь графа. Их взгляды скользили по очерченным сурьмой вишневым глазам, в которых играло женское лукавство, по золотистым веснушкам, по плечам, покрытым золотистым загаром. На лицах гостей читались сразу и восхищение и скептицизм.