Утром, перед уходом, Ковалёв бросил Иванову:
— Не боись, Санёк, по поводу Натальи: у нас в запасе есть ещё один вариантик. Что-нибудь придумаем.
Михаил сдержал своё обещание, и через два дня, встретив Иванова на аэродроме, пригласил его одного, вечером к себе в гости. Оставив экипажу адрес и прикупив в магазине продуктов, в назначенное время Иванов появился на пороге квартиры Ковалёва. Михаил когда-то был женат, и от счастливой семейной жизни ему осталась эта однокомнатная квартирка в старой части военного городка. Дверь открыл сам хозяин в домашнем фартуке поверх военной формы, а в комнате Иванова встретили две чудесные девушки, которых он уже имел удовольствие знать.
— Знакомьтесь, девушки, — Иванов Александр Николаевич, — дурачась, Ковалев заново представил своего товарища. — Лётчик, драчун, картёжник и пьяница, а также профессиональный холостяк и бабник. Так что — берегитесь! Безнадёжная личность. Короче, наш человек! — резюмировал Михаил.
— Александр. Можно — Саша, — поддержав настроение хозяина, с улыбкой сказал Иванов.
— Ирина. Ну, ты, наверное, помнишь, — девушка открыто расцвела в улыбке и протянула руку. Рука была на ощупь тёплой и приятной. Ещё бы не помнить! Из-за этой красавицы и пришлось подраться. Неожиданно для себя Иванов поцеловал эту руку.
— А, вы джентльмен, Александр! — Ирина смущённо засмеялась. На помощь ей пришла Наталья.
— Наташа… Меня ты тоже должен помнить, — почти серьёзно представилась она и тоже протянула руку для поцелуя. Глядя в красивые глаза, Иванов задержал её пальцы в своей ладони, чувствуя, как им начинает овладевать волнение. Наташа выглядела очаровательно в лёгком цветастом платьице выше колен, в светлых туфельках на каблучке и с чуть волнистыми, свободно распущенными тёмными волосами. Она казалась принцессой. Девушка, дав Иванову полюбоваться собой, осторожно высвободила руку со словами: «Там у меня на плите…» — и упорхнула на кухню. За ней устремились Ирина и Ковалёв в домашних тапочках.
Иванов осмотрелся. Квартира Ковалёва представляла собой «хрущёвку», обставленную по-холостяцки: справа от входа, у противоположной окну стены, стоял старый темно-коричневый шифоньер, вдоль дальней стены размещались две полутораспальные кровати с деревянными спинками, на одной из которых Иванов уже ночевал. Напротив кроватей, в противоположном углу комнаты, располагалась тумба с телевизором последней корейской модели, на котором возвышался двухкассетный магнитофон, тоже корейский; слева открывалась дверь на кухню, откуда исходили многообещающие запахи. Посередине просторной комнаты стоял четырёхугольный уже накрытый обеденный стол с четырьмя стульями. «Значит, больше никого не будет», — удовлетворённо подумал Иванов.