Вера опять кивает. Молчу. Полностью бумажку я не читал, поэтому, что говорить дальше, не знаю.
– Пронзающая сила моей злобы… – едва слышно подсказывает Вера. Ее серьезное выражение лица никак не вяжется с белибердой, которую она произносит.
– Пронзающая сила моей злобы… – как попугай, повторяю я.
– Да разрушит святилище сей души…
– Да разрушит святилище сей души…
На моем лице расплывается улыбка. Полуголая Вера сидит на мне, распятом на кровати как на кресте, и суфлирует какое-то сатанинское заклинание. Сбоку свечи на табуретках, сверху пентаграмма. Расскажи кому, никто не поверит.
– …души коей не достает вожделения!
От театрально-устрашающего голоса Веры становится еще смешней.
– Души! – повторяет она. – Коей не достает вожделения!
– Души, – не выдержав, фыркаю я. – А-а-ай! Вожделения!
Нож с силой утыкается мне вбок. Идиотка! Так ведь и проткнуть не долго.
– И, как сеется семя, – наклонившись ко мне, говорит Вера.
Да ну тебя! Поиграли, надо бы и делом заняться
– И, как сеется семя, – повторяет Вера, нож впивается в бок все сильнее.
– Сеется-сеется, – мученически упрямясь, говорю я.
– И, как сеется семя!
А-а-ай, больно же! Вот заладила.
– И, как сеется… семя!
Ладно, будь по-твоему. Поиграем еще пару минут, а потом уж никакие веревки меня не остановят. Изобразив покорность, я говорю:
– И, как сеется семя.
– Так ее фантазии…
– Так ее фантазии…
– Да закружат сей разум, оцепеняя его до беспомощности сообразно моей воле!
Я в точности повторяю все ее слова.
– Во имя великого бога Пана да предстанут мои тайные мысли в виде движения желанной мною плоти! Шемхамфораш! – громко и быстро произносит Вера. ПАМ! И наклонившись к полу, бьет по гонгу.
– Во имя великой Шлюхи вавилонской, и Лилит, и Гекаты да будет мое вожделение удовлетворено! Шемхамфораш!
Она накидывается на меня с такой силой, что все ее прежние ласки просто меркнут в свете новых ощущений. Дальше все напоминает лишь сон, во время которого происходящее видится мне каким-то кусками, вырванными из общей картины. Вот красное покрывало кровати, смятое нашими телами и мокрое от нашего пота. Вот безумный взгляд ее широко открытых глаз, мой язык внутри нее. Вот развязанные Верой веревки, мои освободившиеся руки и пальцы, ласкающие ее твердые соски, вот ее острые ногти, царапающие мою грудь. Картинка вращается, удаляется, пропадает, снова приближается. Теперь Вера уже подо мной, ее ноги на моих плечах, и мы двигаемся с такой силой, что скрипит кровать. Кто победит?
Во время этой борьбы в постели Вера требует несвойственной мне жесткости. Просит унижать ее, то и дело повторяя «Трахни меня, как суку!», «Сделай мне больно!» или «Порви меня!». Своими длинными острыми ногтями она прокладывает все новые борозды на моей спине, больно, но не до крови, впивалась зубами в мое тело. Уткнувшись в мою мокрую шею, она сдавленно кричит, умоляя, чтобы я вывернул ее наизнанку. Что мне еще остается делать?