Все эти мысли промелькнули мгновенно: я встал и вежливо поклонился Алену Данглару, носившему, кстати, наследственный титул барона. И сама фамилия его, по правилам, должна была бы писаться через апостроф, но барон считал это неудобным.
– Вы у нас числитесь спасателем на Восточном пляже?
– Да.
– Волею возложенных на меня должностных обязанностей я вынужден буду задать вам несколько вопросов. Прошу вас не чувствовать себя оскорбленным, если какие-то из них покажутся вам обидными или задевающими вашу честь: дело идет о... безвременной кончине совсем молодой особы, впервые посетившей наш остров; отец ее, хотя и не особенно известен в кругах людей, обычно отдыхающих на Саратоне, тем не менее, насколько мне удалось установить, занимает крупный пост в серьезной нефтяной корпорации и пользуется значительным влиянием в в а ш е й стране. Был бы вам признателен, если бы вы были откровенны и точны.
Да, такая речь крупного полицейского чина, обращенная, если называть вещи своими именами, к главному подозреваемому, была мне приятна. В родном отечестве при сходных обстоятельствах мне бы такое сказали, что...
Находясь на Саратоне, я многое слышал о бароне Дангларе, но личное впечатление – дороже: его светло-голубые глаза смотрели на меня спокойно, холодно и... участливо. Странное сочетание – или мне так показалось с недосыпа?
– Постараюсь вспомнить все детали происшедшего и рассказать о них достаточно четко и связно, насколько это в моих силах, – ответил я столь же церемонно.
Префект кивнул, растянул губы в вежливой улыбке и сказал:
– Итак? Что здесь произошло?
Прозвучало это как: «Итак, какие причины побудили вас убить старушку, Раскольников?» Тон префекта словно расставил все точки над «i». Он ждал мою версию случившегося и не собирался скрывать, что для него это изначально – моя версия, которой никто особенно доверять не собирается. Так что – барон исчез, остался полицейский – умный, жесткий, собранный, готовый размазать меня по стенке «волею возложенных на него должностных обязанностей».
– Алина Арбаева в час тридцать две минуты сбросила халатик, подошла к парапету и спрыгнула вниз.
– Вы точны.
– Я стараюсь.
– Вы запомнили время? Специально посмотрели на часы?
– Нет. Я был несколько... ошарашен случившимся, поэтому подошел к парапету скорее машинально и посмотрел вниз; отсюда видны стрелки часов на башне ратуши; часы показывали один час тридцать две минуты пополуночи.
– Она просто вот так вот взяла и спрыгнула?
– До этого мы пили чай и разговаривали.
– Вы обсуждали какое-то дело?
– Нет. Это был... философский разговор.