– «Взирая на солнце, прищурь глаза свои, и ты смело разглядишь на нем пятна».
– И какие пятна видишь ты?
– Пока не вижу. Но – чувствую. Диего, анекдот хочешь?
– Смешной?
– Жизненный. После посещения американцами Луны вызывают нашего Гагарина в ЦК и говорят: «Товарищ Гагарин, американцы опередили нас в освоении космоса – покорили Луну. Они сейчас первые. Этого допустить мы не можем. Готовьтесь, завтра полетите на Солнце». Тот в ответ: «Товарищи, как же можно, я же там сгорю!» – «Товарищ Гагарин, в ЦК тоже не дураки... Ночью полетите».
– Это – жизненный?
– Ага. Знаешь, Диего, у меня такое чувство, что на Солнце меня уже запустили. Ночью. И время старта я прозевал.
Диего прикурил затухшую сигару, пыхнул, покачал головой:
– Зачем так мрачно? Что говорят факты? Они говорят только то, что с крыши упала дочь одного из ваших нефтяных магнатов. Не первого даже ряда богатея. И – все.
– Ей приказали спрыгнуть с крыши. Ее этим... соблазнили.
– Сюжет не новый, – спокойно отреагировал Гонзалес. – Но действенный. Она была христианкой?
– Вряд ли.
– Она не знала сказанное: «Не искушай Господа Бога своего». Вот и погибла.
– Кто-то показался ей богом.
– Кто?
– Тот, кто расцветил для нее мир иллюзиями.
Диего только покачал головой:
– Мир порою скучен. Но скука не вовне, а внутри человека. Она – как маета: изматывает, но ничего не дает взамен.
– Вот и я порою маюсь.
– С чего?
– Не с чего, а чем. Дурью. Есть такое русское выражение: «дурью маяться».
– Не понимаю тебя.
– Я и сам себя порой не понимаю.
Ну да. Не понимаю. Потому что боюсь этого понимания. Того, что жизнь проходит, что время истекает, как струящаяся вода сквозь пальцы, если опустить руку в ручей... Только раньше ручей был глубоким, чистым, звенящим, а теперь – словно унылая череда минувшего замутила все взвесью песка и ила, и ручей едва движется под пальцами, и зарастает ряской... И ты вдруг понимаешь, что здесь – не твой дом, что ты живешь по-пустому и что разговоры твои пустые хотя бы потому, что люди рядом с тобой – с такой же мутью минувшего в душе, и ты не знаешь их жизни, и оттого не можешь посочувствовать им искренне, и оттого – их искреннего сочувствия не ждешь, и остаешься одиноким под этим небом... Отчего все так? Бог знает.