Ян так глубоко погрузился в свои мысли, что шел из университета по аллее парка, не замечая красоты осеннего, но ясного солнечного дня, синего неба, высокого и какого-то особенно прозрачного, а лишь машинально подбрасывал ногами желтые кленовые листья. Они падали вновь и словно шуршали: "Что-то будет, что-то будет…"
Немудрено, что поэтому он резко столкнулся с идущей навстречу женщиной, от неожиданности она уронила сумку, которую несла, и в сумке что-то, весело звякнуло, разбившись.
— Сметана! — огорченно произнесла женщина.
— Ольга! — с запоздалым узнаванием выкрикнул Ян.
— Вы ошиблись, — холодно сказала она. — Меня звать Наталья.
— Ошибся, вы правы, ошибся! — пролепетал он, не зная, как разрядить обстановку. — Перепутал, Наташа. Мы не виделись так давно, что и имя из головы вон…
Он быстро и незаметно огляделся. Никто на их встречу не обратил внимания, кроме двух старушек, сидящих на лавочке. Что подумали они, оставалось только предполагать. Может, посмеялись, что не только они плохо видят, но и молодым порой зрение изменяет. Или посудачили, что и во времена их юности молодые люди прибегали к разным хитростям, чтобы познакомиться с понравившимися женщинами…
Наташа Романова про себя подивилась: получается, вот такого она боялась пятнадцать лет? Воистину, как говаривал дядя Николя, у страха глаза велики. Никто не кинулся её хватать и арестовывать, а молодые люди, если подумать, вполне могут обознаться или забыть имя женщины, которую давно не видели.
— Хорошо, что мы встретились, я как раз о тебе думал, — обрадованно проговорил Ян и предупредил её возможный отказ. — Знаю, мы оба торопимся, но то, что я хочу тебе сказать, важно не только для меня. И об этом я могу говорить лишь с тобой — жену просто напрасно разволную. Пойдем-ка вон на ту дальнюю лавочку, подальше от чужих глаз, поговорим.
Наташа охотно согласилась. Наверное, и ей сейчас необходимо пообщаться с человеком как бы со стороны, но в то же время достаточно близким, чтобы его можно было не опасаться.
Они присели на лавочку, и Наташа вдруг заметила, что день на удивление теплый, словно осень давала им последнюю передышку: вот-вот зарядят дожди и на долгие дни серая слякоть затянет небо и землю…
Ян помолчал, собираясь с мыслями.
— В последнее время я постоянно живу с чувством тревоги. Можно сказать, ею заполнен воздух вокруг меня… Я ощутимо чувствую угрозу не только для себя, но и для своей семьи.
— Меня тоже это мучит, — призналась Наташа. — Отчего вдруг столько людей оказалось врагами народа? То вредители, то контрреволюционеры, то шпионы… Люди, которых я прежде знала как самых обычных, объявляются чуть ли не врагами нации. Причем они сами так этому удивляются, что я начинаю бояться попасть в их число. Больше всего, конечно, я переживаю за свою дочь Олю. С удовольствием отправила бы её к дяде в Швейцарию, да кто же её выпустит из страны?