Лилиенталь в своем бюро изучает старые снимки и наносит последние штрихи, чтоб этот конкретный родной и близкий выглядел естественно, как живой. Он хочет, чтоб в ритуале все было исключительно естественно и гладко, так, чтоб родне и в голову не пришло оспорить счет. Счет же раздут изрядно, чтоб покрыть убытки от вчерашних жалких похорон этого убогого Уилларда Эгглстона и старого бедолаги пьяницы, что собирал дранку; старика, в его хижине и без дыхания, нашел лесник — и привез в город, ибо коронер обязан исследовать подобные смертельные находки, даже при том, что у бедняги не было никого в этом мире, и пролежал он неделю… Вот Лилиенталь и старается, не щадя сил, над этим конкретным родным и близким — отчасти искупая, отчасти окупая обращение, оказанное им тому, вчерашнему куску протухшего мяса…
В своей хижине на плесе Индианка Дженни сидит на своей раскладушке в позиции, максимально возможно (для Дженни) приближенной к полному лотосу. Она занялась медитацией давно — сразу, как получила известие о несчастье. Тело затекло, она проголодалась и подозревает, что под ее юбкой обосновалось целое семейство уховерток. Но она сидит, недвижно, и пытается направить свои мысли в русло заветов Алана Уоттса [97]. И не то чтоб она по-прежнему надеялась решить свои проблемы таким методом; по сути, она все больше время тянет; не хочет идти в город и слушать очередные известия. Которые, как она поняла, узнав о происшествии в верховьях, не могут быть хорошими… и она даже не знает, что больше ее расстроит: весть о выздоровлении этого Генри Стэмпера или о его смерти.
Она закрывает глаза и удваивает усилия, направленные на безмыслие, или почти безмыслие, или, по крайней мере, на немыслие о таких неприятных вещах, как ноющие бедра, Генри Стэмпер и уховертки…
В «Вакондском гербе» Род поднимает взгляд от газеты, смотрит на Рэя: тот заходит на посадку в комнату, резвый-окрыленный, на щеках румянец, к груди прижимает пухлые зеленые пакеты.
— Надеваю смокинг… бабочку надел! — Рэй сбросил свой груз на кровать. — Рыба и суп, дружище Родерик, рыба и суп нынче вечером. И бабки! Тедди расплатился, почти за два месяца. Жаль, бедный малыш Уиллард не разделит нашу радость. Он ведь так извелся из-за нашей маленькой просрачки со счетом за химчистку. Жаль, жаль, Уилли: пару дней всего-то и не дождался — и было б тебе счастье. — Он тем же танцующим шагом подскочил к шкафу. — Знал бы ты, как мои руки истомились по старому топорищу, как занемели мои артрозные пальчики. Иди к папочке, крошка.
Род смотрел с кровати, как Рэй вытаскивает из-под шкафа гитарный футляр. Отложил газету, но, несмотря на весь бурный оптимизм Рэя, решил не упускать из виду объявления «приглашаются музыканты».