Избранные письма разных лет (Иванов) - страница 4

как роман эротический. Третья – военная служба и среда мне противны, в корпус я попал по недоразумению и на каждого гимназиста или прыщавого молодого человека в партикулярном платье гляжу завистливыми глазами обделенного. Ну вот и все.

То, что я ждал и жду Твоего ответа, как я думал, ясно т что я к тебе обратился с просьбой, Одного я только не понимаю, зачем ты предлагаешь мне запомнить, что ты не чародей и т.д.

Послушай, если тебе придется отбывать воинскую пови<нность>, делайся вольнопределяющимся или кондуктором [20] – все-таки лучше, чем просто быть солдатом. И потом солдата могут услать Бог знает куда. Вот еще – если тебе неудобно держать экзамены, то можно прикомандироваться к какой-нибудь канцелярии. Пиши мне о себе. Бога ради.

Да корпус формально я еще не бросил – а нахожусь в отпуску но болезни. Числу к 10—15 октября приеду в Петербург.

Тебя любящий Юр. Иван<ов>[21].


4. А. Д. Скалдину[22]


5 сентября <1912>


Милый,

О цехе [23]

В. Гиппиус [24], по-моему, вовсе не отрицательная величина. Ты, вероятно, не знаешь его первых стихов и поэтому относишься к нему так презрительно. Он немного деланный, но острый поэт. Его стихи волнуют, имеют свои особенности, свои темы и образы. Мне кажется, этого достаточно, чтобы признать эпитет «отрицательная величина» неосновательным по отношению В. Гиппиуса.

О Кузьминой-Караваевой [25] я говорить воздержусь – скучно о ней говорить! — Но нельзя отрицать и в ней поэтического дарования. В «Скифских черепках» есть стихотворения не чуждые прелести, напр<имер>: «Смотрю, смотрю…»

Меня привела в недоумение твоя фраза: «Но как склеить Нарбута[26] с Ахматовой?» Я не понимаю, зачем их клеить, и что ты под склеиванием подразумеваешь?

Кроме Ахматовой, Нарбута, Зенкевича[27], есть в цехе еще хорошие поэты, не упомянутые тобой или упомянутые вскользь. Это Мандельштам, Моравская…[28]

Не знаю, глуп или нет Гумилев — это трудно решить в такое короткое знакомство, как мое с ним, да и не мне решать. Но талант Гумилева мне кажется не маленьким, как ты утверждаешь, язык его не хуже брюсовского, а неудачные вещи можно найти у кого хочешь, к тому же «Дон Жуан в Египте»[29] — шалость пера.

А с твоим мнением о С. Городецком я совершенно согласен и изумлен верностью твоего определения. — Очень хорошо ты понимаешь Городецкого.


* * *

О твоих стихах. 1-е из них: «Прикованный к постели…»[30] мне нравится. Только это не из лучших твоих стихотворений — жало в нем маленькое и жалит слабо.

«Я ухожу и вижу вновь…»[31] мне представляется риторическим и холодным. Деланность его не украшена необычайно­стью или каким-нибудь хитрым выпадом, как деланные стихотворения Мандельштама. «Изначальная» — трафарет и неубедительный трафарет. Я не умею разбираться в тонкостях, «Владычица» с «Пеннорожденной» для меня звучит невкусно. «Дар певца, как свет венчальный»