— И ты открыла ему секрет?
— Я лишь скромно заметила, что время от времени любая наша женщина может проделывать с собой такие изменения. Теперь он ещё больше уверился в том, что русские люди — загадочны. Особенно женщины.
Маша между разговором накрывает журнальный столик изящной кружевной салфеткой, приносит из кухни какой-то сложный салат, отварные "ножки Буша", то бишь окорочка, шпроты, обещанный ликёр. Ставит умопомрачительные кофейные чашки.
— Из таких и пить боязно, — касается их осторожно Евгения.
— У нас — девичник! Всё должно быть лучшее! Разве мы, такие умницы и красавицы, не заслуживаем шикарной жизни?
— Вне сомнения! — соглашается Машина подруга.
— Теперь о тебе. "Какая на сердце кручина? Скажи, тебя кто огорчил?"
— Аристов! — признаётся Евгения, хотя за минуту до того вовсе не собиралась о нём говорить.
— Неужели решил признаться?
— А в чём он должен был признаваться?
Маша недоуменно смотрит на неё и медленно произносит:
— В любви, конечно.
Вот как! Оказывается, все давно об этом знают! Все, кроме неё. Как говорится, знали трое: он, она и весь город!
— А вот хмуриться не надо, — говорит Маша ласково. — Думаешь, легко в себе такое носить и ни с кем не поделиться? А меня как раз в ту пору, когда мы с ним говорили, и другие мужчины, не только он, считали особой замкнутой, малоразговорчивой, но умеющей хранить чужие тайны. Иначе, почему, ты думаешь, вчера за столом я изо всех сил отвлекала Виталия, чтобы он не мешал вашему разговору!
— Но ты мне ни разу даже не намекнула!
— А о чём я должна была намекать замужней женщине? Толян не имел покоя, так надо было сделать так, чтобы и ты его не имела?.. И что же сейчас делает этот подлый Аристов?
— Маш, ну что ты со мной, как с маленькой девочкой?
Маша опять смеётся. Сейчас она смеётся много и охотно. Будто прежде всё копила в себе этот смех, а теперь он переполнил её и постоянно выплёскивается через край.
— Значит, так ничего и не сказал? Вот тебе ещё один пример мужской трусости. Женщина непременно захотела бы определённости, а мужик предпочитает плыть по течению, в надежде, что всё решится как-нибудь само собой… Но что-то он, как я понимаю, всё же делает?
— Женихов от меня отваживает, да звонит по ночам.
— Влюблённый мальчишка.
— Вот именно!
— Значит, и Виталия — он…
— Виталия — я сама.
— Поссорились или расстались окончательно?
— Скорее, второе.
— Если тебя интересует моё мнение, я — за Толяна!
— Но Толян-то чужой.
— Кто знает, — задумчиво говорит Маша. — Сегодня — чужой, завтра наш!
— Не хочу я больше ничего слышать о Толяне! — почти кричит Евгения. — Надоел! И вообще, мы хотели в кино пойти!