За эти месяцы, которые последовали, карманный диктофон, который я привез с собой, так и остался лежать нетронутым. У меня была уникальная возможность проникнуть в сообщество, которое было фактически закрытым для фарангов и на такой срок, на который я захочу. Поэтому я решил сначала воздержаться от задавания прямых вопросов, по крайней на первых порах, и позволить историям раскрываться за обеденным столом, в парке, в баре, на тренировках, в раздевалках…в любом месте, в естественное для этого время.
Шли недели, постепенно развилась искренняя дружба с членами семьи Даенг и со многими другими катоями, которые формировали экзотическую труппу исполнителей, с которыми я провел так много времени. Я знал, это займет время, чтобы завоевать доверие и уровень признания, который изменил бы мой статус как фаранга. Но у меня было время и язык, и я в конце концов занял это «привилегированное» положение, как отметил это один из профессоров Отделения Социологии и Антропологии в Университете Чианг Май. Это произошло в минибасе, мчащемся от одного театра к другому, набитом костюмами, головными уборами, стойками и дюжиной катоев, когда я отпустил плоскую шутку на тайском, которую они приняли с изумлением, и как говорится, я понял, что я «угадал». Поэтому я вскоре стал участником, к которому обращались за советом, мнением, доверяли тайну. Одна из небольших критик катоев основным тайским обществом — это то, что они говорят слишком много (phut mak). Вскоре я понял, что в этом была доля истины. Мои тщательные рассуждения о деталях своей научной методологии стали казаться чем-то странным сталкиваясь с бурными изливаниями речей этих людей. Я больше узнал о катоях за эти недели, чем я за предыдущие два года своей работы.
Когда это началось, столик, что семья так тщательно готовила для меня, едва ли уже понадобился мне. Как только я закрывал дверь и садился, появлялась бабушка с кофе и потоком слов северо-тайского диалекта, из которого я мало что мог понять. Потом появлялась Даенг и, заглядывая мне через плечо, просила помочь с произношением данного слова или другого и объяснить его значение. Потом я слышал, как меня зовут, потому что ужин готов.
До поездки в Таиланд в этом году (2000/1), я установил контакты по электронной почте с профессорами двух университетов — Thammasat в Бангкоке и в Чианг Мае — согласовал встречи с ними на кафедрах и поговорил с ними о предмете моего исследования. Я уже был в Университете Чианг Мая два раза и встречался и разговаривал с некоторыми профессорами на Кафедре Социологии и Антропологии. Мне показали различные библиотеки и сказали, что я могу свободно пользоваться ими и средствами кафедры в любое время. Спустя несколько дней в своем временном жилище, когда стало ясно, что в своем маленьком «кабинете» я не смогу позволить себе покоя, я объявил что часть дня я буду проводить в университете. Сначала это вызвало некоторое сопротивление, но я не собирался сидеть под «домашним арестом», чем это и являлось, поэтому я настаивал, что это было нужно для моей работы, потому что там были университетские библиотеки, которыми мне нужно было пользоваться (отчасти это было верно) и что таковы будут мои условия в распорядке дня. Очень скоро воцарилась рутина, которая всех устраивала, когда я проводил три дня в неделю, иногда четыре, в университете и вовремя возвращался домой, поспевая к изумительному обеду, разговорам с семьей и гостями и после этого к танцевальному представлению в самом городе.