Потом гости рассказали ему о своих бедах. О, в каком холодном, неприветливом мире приходится жить! И, вволю наплакавшись в жилетку, они, наконец, перешли к изложению своего плана. Как им повезло, что на втором этаже лежит такой парень, как Тайхман! Пусть он отдаст им свою простыню — они намочат ее, а остальное уж дело техники. Никто не заметит, как они по ней спустятся, со второго этажа ведь совсем невысоко. Они зайдут к нему сегодня ночью, чтобы отрепетировать свой маневр.
Тайхману не сразу удалось растолковать им, что они не смогут взять его простыню, пока не заживут его ноги. Наконец, до них дошло. Незадолго до вечернего обхода они ретировались.
— Спасибо за прекрасный шнапс.
— Не стоит благодарности.
Когда Марго измерила вечером температуру Тайхмана, она опять рассердилась — он заметил, что ей это очень идет. Он объяснил, что некоторых социальных ритуалов бывает очень трудно избежать. От этого она рассердилась еще больше. Он пообещал ей исправиться и поклялся всем, что было для него святого, что никогда больше не возьмет в рот ни капли. Ему показалось, что она ему не поверила, и очень огорчился.
— Вы сами не знаете, что говорите. Э, да вы опять пьяны, как я вижу.
Теперь уже он обиделся по-настоящему — трудно опьянеть, когда на семерых мужчин одна бутылка.
— Восемнадцать лет — это еще не мужчина.
— Но меня же не носят на руках.
— Вы не младенец. А теперь, надеюсь, вы будете крепко спать. В вашем возрасте надо много спать.
«Еще одна ведьма», — подумал Тайхман и некоторое время лежал без сна.
Медленно тянулись дни и недели. Живот больше не беспокоил Тайхмана, зато ноги заживали с трудом. Его раздражало, что приходилось все время лежать. Эш, Кёхлер и медсестры трогательно заботились о нем. Кёхлер подробно рассказал ему, как выпекается хлеб, и описал все сорта булочек, которые он ежедневно изготовлял до войны. Тайхман узнал, что булочник может быть большим артистом в своем деле. Эш ничего не рассказывал о том, что он делал в мирной жизни. Он читал книги. Тайхман тоже кое-что почитывал. Книгами его снабжал Эш. Он сказал, что если Тайхман хочет научиться поддерживать разговор в обществе, то должен прочитать определенный набор книг. Эшу не приходило в голову, что Тайхману было глубоко наплевать, сумеет ли он поддержать разговор или нет. Несмотря на болезнь, каждый день Эш ходил в госпитальную библиотеку. Она располагалась на четвертом этаже в противоположном конце здания. Но он редко дочитывал книги до конца — чаще выбирал какую-нибудь тему для обсуждения и закрывал книгу. Жертвой для своих дискуссий он выбрал Тайхмана. Но ему ничего не обломилось. У Тайхмана не было никакого желания обсуждать с ним «Миф» Розенберга, «Основания» Чемберлена и «Заратустру» Ницше. Его безразличие к философским вопросам было совершенно непостижимым для Эша и бесило его. А больше всего его бесило, как Тайхман увертывался от дискуссии — он просто соглашался со всем, что говорил Эш, и все.