Доктор Тиммлер разбирался в этом деле, ведь он писал сценарии для фильмов. По его словам, один из них был почти уже принят, но из-за интриг одной из этих шлюх фильм по нему так и не сняли. Рассказ Тиммлера отдавал кислятиной и не вписывался в его философскую систему. Офицеры называли его «корабельным философом», поскольку он сам считал себя таковым.
Его дебют в качестве корабельного философа прошел в старшинской каюте, где он выступил с лекцией об офицерских борделях. Он сказал, что единственной приятной стороной его назначения военным корреспондентом было то, что он получил право посещать офицерские бордели. Но и тут офицерская каста его разочаровала. О да, эти дома содержали в чистоте, в них соблюдались требования гигиены, но атмосфера была ужасной. Это заведения для снятия избытка мужской половой энергии. И он закончил свою лекцию замечанием, что рядовой состав ничего не потеряет, если останется там, где он есть.
Свой следующий философский доклад он сделал в офицерской кают-компании. Дверь старшинской каюты оставалась открытой, и мичманы все слышали. В соответствии с современной модой Тиммлер начал с того, что он, как образованный человек, конечно, не верит в Бога и прочую подобную чушь. Тиммлер всегда был готов обсуждать вопросы религии — даже в абсолютно трезвом состоянии. На этот раз он заявил, что презирает людей, которые ходят в церковь из-за страха перед последствиями мышления, то есть таких людей, которые боятся думать. Что касается его, то он считает, что люди, которые не думают, — не живут, а просто существуют. И о политике он тоже был невысокого мнения. У немцев нет художественного дара, потому что они недостаточно поверхностны; они не могут идти на компромисс, им приходится все делать обстоятельно или не делать совсем, они не умеренны ни в добре, ни в зле. Сейчас Германия, несомненно, переживает период добра. Биополитически — он очень любил это слово, ибо сам его придумал, как он никогда не уставал повторять, — так вот, с биополитической точки зрения Германия — единственная динамичная нация в западном мире. Другие нации уже давно прошли эту высшую точку. О войне он тоже знал все и, как истинный философ, с пафосом дилетанта рассуждал о храбрости и чести…
— Разве вы не проголодались? — услышал Тайхман вопрос командира.
— Ну почему же, конечно проголодался. Не единым умом жив человек, ха-ха-ха, но если мне позволят сказать — дух превыше всего, даже миски с супом.
— Тогда продолжайте питаться духовной пищей, а мы пока съедим вашу порцию, — сказал командир и убрал тарелку Тиммлера. Это был первый и последний раз, когда Тиммлер философствовал в присутствии командира.