Впервые в жизни Тайхман услышал, как плачет — Тиммлер не в счет — мужчина. Наверное, это помощник механика, подумал Тайхман. Плач — вещь заразная.
Тук. И еще через несколько секунд — тук. После этого паузы, во время которых луч гидролокатора не попадал на корпус подлодки, стали укорачиваться. А потом снова рассыпалась горсть камешков. Винты эсминца закрутились все быстрее и быстрее; шум их становился ближе и громче. Эсминец приближался; подводники слышали все — как он прошел прямо над ними и как в воду посыпались глубинные бомбы. И они автоматически принялись считать.
Эсминец уходил на полной скорости, чтобы не попасть под взрывы собственных глубинных бомб. Тайхмана от страха охватила небывалая слабость. Он сел на пол и съежился, положив голову на колени и закрыв руками уши. Взрыватели поставлены на большую глубину, думал он, поэтому бомбы дольше опускаются. Но чем больше глубина, тем сильнее взрыв — ведь вода здесь плотнее. Томми знают свое дело. Они не собираются зря тратить свои глубинные бомбы. Не надо думать об этом, говорил он себе, надо думать о чем-нибудь другом. Надо выкинуть из головы мысли об эсминце. Тайхман знал, что рядом с ним находятся его товарищи, но чувствовал себя ужасно одиноким и несчастным, как свинья, которую вот-вот заколют. «Нет, это неудачное сравнение. У свиньи нет разума, а у меня, к сожалению, он есть», — подумал он. Чтобы избавиться от мыслей о смерти, он стал подыскивать другое сравнение и остановился на крысе, которую утопили в собственной норе. Но сначала эту крысу хорошенько потрясли, чтобы помучить, а потом не спеша утопили, чтобы она поняла, что с ней делают. Он почувствовал, что превращается в труса; он почувствовал, как утекает все его мужское начало — начало, которым он столь часто бравировал. Один-единственный «тук», и от него ничего не осталось. Эсминец сбросил на них десять глубинных бомб.
Несколько человек закричали от ужаса. Массы воды взметнулись от взрыва и теперь с ревом падали вниз. Глубинные бомбы взорвались с небольшими интервалами и загнали лодку еще глубже.
Командир зажег фонарь и осветил глубиномер. Стрелка застыла в самом конце шкалы. Потом Лютке осветил лица подводников, собравшихся в центральном посту. Они стояли у переборок и держали в руках спасательные аппараты, некоторые даже расстегнули «молнии». Они забыли, что лодка лежит на глубине 180 метров.
Эсминец ушел.
Командир не торопился выключать фонарик — он сделал это только после того, как эсминец остановился. Раздался голос инженера-механика:.
— Прикажете продуть балластные цистерны, господин капитан-лейтенант?