— Друг мой, я расту.
— Да уж вижу.
— Что ты этим хочешь сказать? Тебе надо послушать, как я говорю. Впрочем, ты ведь все равно не знаешь суахили.
— Да ладно, как ты живешь?
— Жаловаться не на что. Еда первоклассная, выпивка первоклассная. Должен признать, что на этой должности без выпивки не обойдешься. А женщин у меня — как песка на пляже.
— Ну и как ты с этим справляешься?
— И ты спрашиваешь об этом старину Рамера? Да я валяюсь и барахтаюсь в этом песке. Ха-ха.
— Это на тебя похоже.
— А как же.
— А сколько походов ты совершил?
— Пока ни одного. И не смотри на меня так. Я тоже вкалываю как проклятый. Бумаги, бумаги, да еще волокита. Ко всему прочему, я замещаю начальника отдела по выморочному имуществу, а ты и представить себе не можешь, что это за работа. Но ради тебя я закрою свою контору. Ужин за мной.
Тайхман рассказал, что ему нужно сделать, и Рамер предложил свою помощь. «Посмотрим, как ты запоешь, когда увидишь трупы в торпедном аппарате», — подумал Тайхман.
При виде трупов Рамера чуть не стошнило, но он не отказывался от своего обещания помочь, но сначала предложил подзаправиться, предпочтительно стаканчиком спиртного. Неплохая идея, подумал Тайхман, но сначала он предпочел бы что-нибудь съесть, ведь он еще сегодня не завтракал.
Тайхман угостил докеров сигаретами и взамен получил большую порцию картофельного супа. После этого они с Рамером распили бутылку шампанского. Идеальное сочетание, сказал Рамер, но умолчал, где он так быстро достал шампанское.
Когда они вернулись на подлодку, помощник фармацевта был уже там. Он принес небольшую пилу, несколько разных ножей и щипцы, а также огромный инструмент, напоминавший зубило.
— Опять та же самая история, — сказал он. — Сколько раз уже просили командиров подлодок не класть трупы в торпедные аппараты, ведь не им приходится их оттуда извлекать, и все без толку.
Тайхман сказал, чтобы он попридержал язык.
— Черт побери, — огрызнулся помощник фармацевта, — да я ничего не имею против вашего мертвого друга. Я хочу сказать только одно — это был ваш друг.
Они приступили к работе, почти не разговаривая. Рамер, вскрывавший аппарат, где покоился боцман, спросил:
— Ты далеко продвинулся?
— Черт бы его подрал, — сказал Тайхман и рассмеялся, да и что тут оставалось делать, если ему хотелось рыдать, как ребенку.
Чем дольше они работали, тем больше чертыхались; они ругались последними словами и с одобрением выслушивали критические замечания помощника фармацевта, который назвал все это мероприятие гигантским абортом. Проделав половину работы, они вымыли руки в ведре воды, чтобы снять с себя рубашки. Затем, по пояс голые, залезли в торпедные аппараты. Их тут же начало тошнить, но, проблевавшись несколько раз, они притерпелись к запаху, и через три часа аппараты были уже пустыми, хоть и не совсем чистыми.