Уровень воды быстро поднимался. Когда воды было уже по колено, командиру пришлось вновь зажечь фонарь, чтобы можно было распутать лини. В этот момент из носового торпедного отсека послышался воющий звук. На моряков накатила вторая волна паники. Раньше они ничего подобного не слышали.
Они знали, что закрывать торпедный аппарат было уже поздно и что все забыли о матросе с поломанными руками. Командир понял, что это его вина, и по пояс в воде, через полузатопленный проход минуя офицерскую кают-компанию, пробрался каюту старшего квартирмейстера, в носовой торпедный отсек. Тайхман едва поспевал за ним. Они подхватили Бренка, лежавшего на одной из верхних коек. Он продолжал выть. Тайхман перебросил его через плечо, схватил первый попавшийся дыхательный аппарат и понес его, зажав в зубах. Командир шел первым, освещая проход, для того чтобы пройти в дверь, им пришлось нырнуть, однако удалось дотащить Бренка. В центральном посту они отрегулировали дыхательные аппараты и велели Бренку следовать за Петерсеном, который откроет ему вентиль. Затем они привязали его к линю между Тайхманом и Петерсеном.
— Картошка плавает? Давайте проверим — бросим одну картофелину в воду, — крикнул командир, когда вода доходила всем уже до груди и заливала ящик с картофелем. Низкорослым морякам она была уже по шею, и они приладили носовые зажимы. В их глазах стоял настоящий ужас.
— Если она тонет, значит, свежая, — вновь раздался голос командира.
Теперь уже все надели носовые зажимы. Сквозь шум прибывающей воды был слышен свист продуваемых кислородных клапанов. Моряки проверяли клапаны каждые десять секунд.
— Если плавает, значит, старая.
— Это справедливо только для яиц, — возразил Тайхман, и это были последние произнесенные ими слова.
Моряки надвинули на глаза очки. Командир вставил фонарик себе в рот и запрокинул голову, чтобы освещать рубку как можно дольше. Некоторые из моряков морщились и пошатывались из-за высокого давления на уши. Поднимавшаяся вода выдавила остатки воздуха в трубке. Они ждали, когда давление воздуха откроет крышку их гроба.
Когда свет погас, Тайхман вставил загубник в рот Бренка и приоткрыл его кислородный вентиль, потом сделал то же самое для себя. Почти сразу же последовал удар молнии, и голова Тайхмана уперлась в подволок центрального поста. Затем громыхнул гром, и вся лодка заполнилась водой. Тайхман чуть было не прокусил загубник своего аппарата.
Рубочный люк был открыт. В лодке больше не оставалось воздуха. Теоретически немного его должно было оставаться под палубой центрального поста, по крайней мере, так учили Тайхмана в школе подводников. Теория, однако, не совпадала с практикой.