Но дыхательные аппараты работали. Тайхман дышал осторожно; он не решался делать глубокие вдохи, потому что боялся вдохнуть воду. Сначала во рту чувствовался привкус холодной резины и меди, затем остался только вкус кислорода. Дышать оказалось легче, чем он предполагал.
Тайхман почувствовал, что Петерсен тонет. Он видел, как тот давился и едва удерживал губами мундштук, массируя себе горло. По телу Петерсена прошла дрожь, его руки конвульсивно дергались. Потом он медленно опустился на палубу центрального поста — все движения в воде были медленными. Впечатление создавалось такое, будто он устал и хочет уснуть.
Тайхману пришлось отвязать его. Он нагнулся и нащупал узел, который затянулся, когда упал Петерсен; развязать его было невозможно. Тайхману потребовалось все его мужество, чтобы вытащить из кармана брюк нож и открыть длинное лезвие. Отчаянно хотелось как можно быстрее выбраться из лодки или погибнуть. Он перерезал линь, а потом связал свободные концы вместе. У него не было сил сложить нож и убрать его. Он просто бросил его и стал на ощупь искать ступеньки трапа.
Тайхман сразу же нашел трап и стал медленно подниматься в рубку, стараясь не повредить дыхательный аппарат и спасательный жилет. Он тащил Бренка за собой, и вместе со старшим матросом, который занял место Петерсена, они вытащили Бренка через люк прямо на мостик.
Наверху Тайхман немного подождал. Ухватившись одной рукой за кронштейн перископа, он дождался остальных моряков из своей группы. Он удивился, что в его баллоне еще оставался кислород; он боялся, что запас иссякнет в любую минуту. Он держал руку над люком и ощупывал голову каждого, кто поднимался; схватив их за волосы, мягко тащил на себя, давая понять, что он здесь и ждет их. И с каждым новым прикосновением он чувствовал себя легче, как будто сбрасывал вес. Он брал каждого за руку и направлял на площадку позади перископа. Двое похлопали его по плечу.
Когда вся группа была в сборе, Тайхман испытал облегчение. Он еще немного приоткрыл кислородный вентиль Бренка и свой и почувствовал, что плавает как пробка. Он трижды дернул линь в знак того, что надо начинать подъем. Моряки ответили ему. Затем он потерял чувство направления.
Вокруг него все было жидким и мягким, и держаться было не за что. Но линь был здесь. Взглянув наверх, Тайхман увидел воду зеленоватого цвета. Он выпустил изо рта облако пузырьков, чтобы замедлить подъем, и линь тотчас натянулся. Не понимая, что делает, Тайхман еще раз выдохнул в воду. Линь натянулся и наклонил его. Затем он сообразил, что выпустил слишком много кислорода, и ему нечем будет накачать спасательный жилет. Он поболтал ногами, но линь оставался натянутым. Он вновь открыл вентиль кислородного баллона, и вода вокруг него стала светло-зеленой. Боясь, что его легкие вот-вот лопнут, он выдохнул еще немного воздуха. Линь натянулся. У него было такое чувство, что остальные уже наверху. Вдруг он понял, что может рассуждать спокойно и ясно. Он также знал, что самое лучшее для его легких — это подниматься как можно медленнее, но его также полностью покинуло и чувство времени. Он не мог сказать, минута или полчаса прошло с тех пор, как он покинул лодку, знал лишь, что кислорода в баллоне должно хватить на полчаса, если дышать экономно. С этой мыслью он начал помогать себе плавательными движениями, чтобы экономить кислород. И тут перед его глазами поплыли темные пятна.